Дети гарнизона

грибочком, приосанился. — Историю люблю. Молодец, лохматый, даром время не теряет. О’кей,

гуд! Давай, замолоти приветствие, — повернулся к Самсону, — отрабатывай!

— Позвольте сказать несколько слов, так сказать, от лица министерства культуризма... —

приподнялся с табуретки уполномоченный.

— Гони, только не долго, — важничал Хозяин.

— Господа, соратники, друзья! — Самсоненко выпучил для важности глаза. — Мы рады

приветствовать группу кинодокументалистов из Турции во главе с известным мастером своего

дела, господином Тариком Денизом! Надеюсь, что материал, отснятый в ходе поездки,

подкрепленный нашей искренностью и радушием, поможет поближе открыться нашим народам,

проживающим на разных берегах одного моря, докажет, что берега нашего моря стали

гостеприимными для них здесь и для нас там. За дружбу и сотрудничество!

Присутствовавшие встали с поднятыми рюмками, «чокнулись», быстро опрокинули в

глотки.

— Слышь, как тебя, Хелена? — повернулся Бессараб. — Ты из наших, за «зверьком»,

водилой замужем? А расскажи вкратце про лохмастика седого, Тарилу Парилу. Туфту не гонит?

Хелена похолодела от страха памяти прошлого. Но пересилила себя. Кто для нее сейчас

безжалостный Бесараб? Персонаж, не более того.

— Мистер Тарик Дениз — очень известный и влиятельный человек не только в своей

стране, — рассказывала как могла бодро.

— Иди ты!

«Да, персонаж, — смело подумала, — на быка похож, комичный в своей роковой

трагичности». Теперь рассматривала отстраненно, с высокой экранной планки популярного

международного телеканала. «И вообще, этот Бессараб — животное, да пошел… бык!.. «

— Тарик Дениз — собственник известного евразийского телеканала, с аудиторией в сто

миллионов зрителей, — гордо раззадоривала. — Еженедельно пять программ в эфире, включая

детские.

— «Спокойной ночи малыши», что ли? — ухмыльнулся Хозяин. — А мне насрать!

— Молодежных, туристических, большой бизнес и политика.

— Ух ты, а типа «В мире животных»? Братаны из Египта крокодила привезли, хочу его с

моими собаками скрестить, — завелся Бессараб. — Вот будет классная передачка!

— Нет, темы о животных у него нет.

— А жаль. Но ты ему скажи, что я такое покажу, нигде в Крыму такого не увидит. Скажи,

мол, Бессараб сам покажет. Здесь, на Тарханкуте, все у меня в кармане. Вот Мэр, Миха. — По

первому взмаху хозяина со стула поднялся мужчина в пиджаке и галстуке, бодро кивнул.

— Вот этот, прокурор молодой, только назначил, это — культура района. Слышь, харьку-то

гостям полюбезней! — знакомил телегруппу с собутыльниками. Толстая «культура района»,

красная от выпитой водки, мотнула башней-прической, привстала, заслонив собой прокурора.

— Видишь, какая Марфушка? Коллекционная, дипломант всяких конкурсов! Эти, в конце

стола, наша газета, «Районные перделки», и — телеканал местный…

Все, на кого указывал «патрон», торопливо вскакивали, кланялись.

— А этот. . — подозвал выпившего мужчину, припотевшего, с красным носом и влажными

от угощения глазами. — Это наш партийный референт. У него как было? Мидасу верно служил.

Потом гранатой по башке дали — с ума съехал, нас побросал, путешествовать бросился. Вернулся

— опять в школу ишачить устроился. Но, видать, гранатой его всерьез бабахнуло. Поумнел, шиза

у него такая: мол, без шаманской короны он кто? Нуль, пыль под ногами. К нам на службу

вернулся, без мыслей о короне жить не может — шиза у него такая…

Хелена зарделась при виде Севика. Постарел, поистрепался, — подумала, с жалостью

наблюдая хроменького и косорукого, бывшего героя своего романа.

—Толковый, — продолжал Хозяин,— моя правая рука по культур-мультуре. Или левая,—

посмотрел на искалеченную ручку Севика. — Терновский. Короче, кличем Референтом. По

«наследству» ко мне перешел. Без разницы! — Референт чуть склонился, представляясь,

поправляя затемненные очки с диоптриями. — Он у нас, видите, пострадал за движение.

Мувмент, андестенд?

— За какое движение? — переспросила переводчица.

— Движение в капитализм. Ты толмачь своим, давай, скажи, живем мы здесь душа в душу.

Правда, были и у нас маленькие проблемки, но мы их порешали. А кого — порешили... Шутка! —

Бессараб подобрел от выпитого, куражился.

Камарилья захохотала.

— Словом, живем и для себя, и для народа. Правильно, Референт? Вот так.

«Референт, покореженный, неухоженный. Что могло так повлиять на него? Покушение?

Несложившаяся семья? А может, страх? Пообтерся, пообжался, — как сказала бы Молекула...», —

думала Хелена, рассматривая постаревшего Севика.

Тот поднял рюмочку здоровой рукой:

— Господа, товарищи, соратники, глядя на нашу интернациональную идиллию, у меня

созрел тост!

Присутствующие утихли с рюмками наперевес, видимо, зная, о ком пойдет речь.

— Хочу поднять бокал: это уважаемый, облеченный всеобщим доверием депутат