Дети гарнизона

Интерпол наверняка индусикам на хвост присел. Чего бы их и не взять, в алкогольной-то коме? И

откуда «крыша» узнала об утреннем кошмаре? Неужели у них везде шпионы? Его людям ничего

не стоило подкупить портье за пару сотен. Может, и к лучшему. Нет худа без добра. Давно начал

думать, как бы свалить потехничнее с этого Васькиного бизнеса. Может, пришло время, лучше

так, чем «два туза на мизере». И чтобы потом по нем не сожалели, типа: «Хороший малый был

Нат Берлин, но слишком много знал..».

«Не испытывай терпенье богов», — вспомнилось совсем не смешное теперь предсказание

трансвестита. А ведь правильно! Измени внешность, мысли, стань другим. Остановись, оглянись,

повернись к истокам.

По крайней мере сейчас он решил, что с этим этапом жизни пора завязывать. Как из всего

этого выкрутиться? И что нужно мутить? А ничего, вернуться к девичьей фамилии, ведь жил же

он первые тридцать лет своей жизни как Толя Соколов! А инициатива пока на его стороне. То,

чего ожидал, что томило своей будущей неопределенностью и сложностью разрыва отношений,

свершилось. Еще и на Родине революция, какая-то странная, «померанчевая». Чем не вариант?

Пронесет и на этот раз! Как-то стало легче на душе.

Оформил карточки заказным письмом, подписал латинскими буквами: «Россия,

Главпочтамт, Васе Рыбе, до востребования». И вообразил, как будет шалеть и беситься этот

«козырный Туз», с кучей проблем доказывая в почтамте на «распальцовке», что Вася Рыба — в

общем, это он! И что это прозвище для своих, ранняя «погремуха», с детского сада. Через

страшный «головняк» получит таки «Вася» карточки на Главпочтамте. А может, и не получит…

Впрочем, по понятиям рассчитался. Во всяком случае, не «скрысил». И корешок отправителя

есть. Он набрал на айфоне сообщение и пустил смс-ку куда-то в северную даль». Шабаш! Мы

разошлись, как в море корабли, доля бандеролью: «Главпочтамт, до востребования».

Потом вынул из мобильника старую карту и швырнул в первую попавшуюся урну. Затем,

секунду подумав, швырнул туда же свою крутую мобилу. «Все, пора на ноги»...

И теперь он далеко от всего этого, на теплоходе, в море. А напротив прекрасная Елена, новая

женщина, с которой хотелось забыть все старое, плохое и трагичное, хотелось общаться, дружить,

и может быть даже любить. Превосходная штука жизнь, в любых ее проявлениях!

— Уверен, в этом путешествии есть и свои плюсы! — Нат что-то упорно доказывал и ей, и

себе. — Можем общаться с вами хоть весь путь до Ялты. Весь путь навстречу буре. Идем против

шерсти, так сказать. Должны прийти на рейд только послезавтра утром. Конечно, при условии,

если ветер будет подталкивать нас в корму. А если как сейчас, бить волной в морду — тогда,

может, придется поболтаться лишние сутки. Знаете, шторм, ураган, короткая волна-убийца — в

это время года так всегда бывает.

— А вы под стать своему «прикиду». Настоящий морской волк! Что, это по сценарию?

Ураган, волны-убийцы... Подождите, так это может быть ужасно опасно, — всполошилась она.

— Думаю, в этом смысле нет повода для волнения: корабль наш хоть неказистый, но

надежный. «Сковорода» — это бывший «научник», посудина океанского класса. Такие по ленд-

лизу еще работали. Как-то фрахтовал подобного старичка для съемок. Совместный проект,

триллер с кораблекрушением. Пошел ко дну как миленький!

— Типун вам на язык!

— Точно вам говорю! — он перешел на доверительный шепот. — В свое время наша

посудина была оборудована для долгих бдений ученых в открытом океане, на так называемой

точке «Чарли». В период холодной войны. Для контроля над радиационным фоном. Ну, в случае

неконвенционных испытаний атомного оружия нашими врагами…

— Правда? — она удивилась, красивая, непосредственная, широко распахнув глаза. — Какой

кошмар!.. И что, на нашем сохранилась радиация?

— Нет, думаю, этому кораблю досталось меньше, чем людям от Чернобыля. И вообще, как

сказал поэт, мы же — украинская нация, и нам… — хотел сказануть смачно «до сраки», но через

секунду передумал, подобрав более вежливый, галицийский вариант: — «До дупы, до дупы»

радиация!

— Как черный юмор — проходит, пафосно. Но поэзия — не очень, — все же улыбнулась

она.

«Так, отлично: сначала улыбка, потом немного страха, сейчас усмешка. Вялая, но все же…

— питался ее эмоциями Нат. — Есть еще порох в пороховницах! Все-таки мы еще что-то можем.

Причем, ты еще не представляешь, как будешь выглядеть со мной в постели».

— И все же, — продолжал внедряться Нат, — сына Петром в честь кого назвали?

— Прапрадеда.

— Ох ты! Неужели в нашей перемолотой вихрями революций и перестроек стране еще

сохранились люди с такой старой родословной? Не верю!

— Правда, почему нет? Сохранились фотографии, записки, семейные обереги. Неужели вам

ничего не рассказывали о ваших? Ну хотя бы историю кулеша, который умел готовить ваш дед?

Или вышивки, которой владела прабабка?

— Как привет из прошлого?

— В каком-то смысле да. Ничего не вспомните?