Дети Гомункулуса

— Вот она, современная молодежь! В Святой Дух они поверить не могут, а существование робота в шестнадцатом столетии допускают. Ну, хорошо. Уже поздно, вам, паненка, нужно возвращаться в гостиницу, тут рядом остановка автобуса, я покажу нужный маршрут.

Остановка действительно оказалась недалеко от костела, надо было только перейти на соседнюю улицу, более освещенную и людную. Моросил ледяной весенний дождь, а провожающий меня священник стоял без шляпы, в своем черном одеянии, очевидно, не слишком теплом. А мне после услышанной истории не хватало смелости сказать ему, чтобы он возвращался, что я и одна дождусь автобуса.

— Скажите, а тот памятник, возле гостиницы… Это что, рыбаки из вашей легенды?

— Да нет, не думаю. Памятник современный, установлен после последней войны… И вот еще что… Если вам покажется что-то в нашем городе странным, испугает, или снова к вам будет кто-нибудь приставать — обязательно приходите ко мне в костел. Я — отец Петер, меня всегда можно найти в храме. А вас как зовут?

— Вика…

— На всякий случай скажите, Вика, в каком номере вас поселили…

Старик смотрел на меня так сочувственно-тревожно, словно я собиралась не в гостиницу, а в опасную экспедицию. Желтый обшарпанный “Икарус” обрадовал меня своей заурядностью, несовместимой со средневековыми ужасами.

Алины в номере не было. Не было и ее вещей. Что ж, наверно, нашла себе другую соседку, более “современную”. Я закрыла дверь на ключ и легла в холодную постель. Как и прежде, в комнате слышался ритмичный гул… Может, работала какая-то машина? За окном висел туман. Тоска…

Снились мне чудовища, пучеглазые и губастые, они противно смеялись, дотрагивались до меня холодными липкими лапами, так же похожими на человеческие руки, как гроб похож на колыбель. И падал на эти создания тяжелый невод из серебряных нитей, и все не мог зацепить их, и поднимался вверх, к еле различимому островку света…

5

На заводском складе меня никто не ждал. Целый час я уныло питала доступные взгляду фрагменты лозунгов на составленных вдоль стен запыленных первомайско-октябрьских транспарантах: “…нимем трудовую дисциплину!”, "вечный союз пролетариата и колхозного крестьянства!”, “Слава Победе!”, “…партия Ленина ведет на…”. Мимо меня время от времени утиной походкой проходили женщины в засаленных синих халатах. На мои робкие “Послушайте…”, “Скажите, пожалуйста…” в ответ звучало что-то невнятное, что я переводила как предложение подождать.

Наконец меня позвали. Бесцветный, молодой человек, ненамного старше меня, презрительно объявил, что нужных моему “ящику” деталей на складе пока нет, но еегодня после обеда должны привезти. Не раньше чем завтра можно будет их упаковать и забрать.

Служащий уставился на меня водянистыми невыразительными глазами. Поскольку я растерянно молчала, он так же молча повернулся и исчез за дверями своей конторы. Я побрела в направлении проходной, ругая себя за бесхарактерность. Туман нависал так плотно, что корпуса завода казались темными горами, можно было даже представить себя на скалистом морском берегу… Море! Как раз сегодня у меня есть время до него добраться!

Я решила, что лучше ни у кого не спрашивать дороги, а самой постараться найти ее. Автобусы один за другим подруливали к остановке, обдавая мои сапоги грязной водой. Я пыталась перевести названия конечных остановок на автобусных табличках. На одном автобусе прочиталось что-то похожее на слово “рыба”, но я не решилась отправиться по столь неопределенному указателю. На другом было название из нескольких слов, одно из которых звучало приблизительно как “марине”. Что это, если не море!

Несмотря на то, что городок казался небольшим, автобус все ехал и ехал, и ничего похожего на морской берег не появлялось за забрызганным стеклом. Унылое зрелище одинаковых пятиэтажек, там-сям тонкие голые прутья деревьев, сплошной туман и лужи нагоняли тоску. В салоне, кроме меня, остались только старый инвалид без одной ноги и две-школьницы в одинаковых рыжих пальто. Девчонки всю дорогу поглядывали на меня и пересмеивались. Конечная остановка материализовалась из тумана в виде маленького здания диспетчерской станции из серого кирпича и пустыря вокруг. Инвалид, с трудом орудуя костылями, вылез из автобуса последним и поплелся вслед за девчонками по узкой тропинке. Когда проходил мимо меня, тихо пробормотал, дыша перегаром:

— Езжай домой…

Вот как не любят приезжих… Сквозь туман в той стороне, куда направлялись мои попутчики, виднелись домишки поселка. К диспетчерской шел водитель автобуса.

— Извините, скажите, пожалуйста, где тут море?

Водитель словно споткнулся о мой вопрос, как-то странно засмеялся и махнул рукой в ту сторону, откуда я приехала:

— Там, там… Не тут.

Я побоялась отходить от “Икаруса”, который доставил меня в это пустынное место, и минут десять стояла на краешке асфальтированной площадки под пронизывающим ветром. Наконец тот самый шофер занял свое место в кабине, и, помучив меня ожиданием, открыл двери автобуса.