Дети горчичного рая

Неистово орали, свистели и мяукали скауты. Фэйни и Рой, забравшись с ногами на скамейку, с наслаждением следили за происходящей свалкой.

Под самыми подмостками Цезарь крепко держал единственной своей рукой какого-то подозрительного молодца, не давая ему подняться на сцену.

– Пусти, негр! Я тебе говорю: немедленно пропусти меня, черт! – хрипел тот, вырываясь и стараясь ногой поддеть деревяшку Цезаря, чтобы опрокинуть своего противника на землю.

– Подножки даешь, мерзавец! – Цезарь потуже захватил ворот парня и затряс его из стороны в сторона, как котенка, приговаривая: – Не давай подножек! Не давай подножек! Это подло, за это вашего брата еще в школе бьют!..

В «Колорадо» вдруг запахло гарью. Со стороны сцены пополз легкий синеватый дымок, который становился все гуще, все чернее, постепенно обволакивая зал. В пылу схватки люди не замечали этого дыма, пока вдруг не запылал легкий шелковый занавес.

– Пожар! Пожар! Горим! – истошно закричал кто-то.

– Мерзавцы! Они подожгли эстраду!

Мгновенно подскочил Ричи, проворно сорвал занавес и затоптал пламя. Несколько ребят, в том числе Джон Майнард, старательно помогали ему. Однако дым продолжал густеть, и неизвестно было, в каком месте горит.

Отряд полицейских, предводительствуемый Ньюменом, ворвался в «Колорадо».

Ньюмен тотчас же оценил обстановку и остался очень доволен.

«Так я и думал, – проворчал он сквозь зубы. – Вся компания здесь. О-кэй, меньше будет хлопот. Майору не о чем беспокоиться. Да и Большой Босс будет доволен, что все кончится сразу».

– Заберете вон тех. – Ньюмен повел подбородком в сторону сцены.

И полисмены, расчищая дорогу дубинками, бросились туда.

Увидев на сцене полицейские мундиры, Чарли вскрикнул не своим голосом и с кошачьей ловкостью вспрыгнул на подмостки. Салли кинулась за ним, хотела его удержать, но он вырвался и врезался в самую гущу толпы, посреди которой виднелась гордая голова Джима Робинсона.

– Дядя Джим, я здесь! Мы с тобой! Мы вместе! – дрожа, повторял мальчик.

Слезы ярости душили его, он оттаскивал кого-то за рукав, нырял головой в чьи-то душные пиджаки. Полицейская пуговица расцарапала ему сверху донизу щеку, кто-то ударил его так, что на минуту у него зашлось дыхание, – он продолжал рваться к Джиму, к своим. За ним по пятам следовала Салли – маленькая, хрупкая, но сильная духом женщина. Она, так же как сын, работала руками, локтями и даже головой, стараясь пробить себе дорогу, но полицейские заполнили уже всю сцену и теперь старались разорвать цепь вокруг певца.

Дым все лез в глаза, мешал дышать.

Внезапно раздался выстрел. И тотчас же отчаянный женский вопль вознесся над общим шумом и заставил многих оглянуться. Подвернув деревянную ногу, у подмостков лежал Цезарь. Глаза его уже гасли, на синей рубашке у самого сердца расплывалось темное пятно. Темпи, продолжая судорожно кричать, попыталась его поднять, но он был слишком тяжел для нее и с глухим стуком выскользнул из ее рук на пол. Выстреливший в Цезаря парень, тот самый, которого он удерживал за ворот, уже помогал полицейским на сцене.

– А-а-а!.. – пронесся над толпой неясный рев.

Все громче выла сирена. Снаружи распоряжался майор Симсон. Полицейские заняли все выходы.

– Джон, Джон, где ты? – кричал в толпе испуганный насмерть старый Майнард, владелец помещения.

Он с ужасом видел, как дым вырывается из-под сцены, опрокидываются и ломаются скамейки, как ходуном ходит и вот-вот обрушится весь зал. Но страшнее всего для него было внезапное исчезновение сына.

А Джон, увидев, что Чарли вскочил на сцену, немедленно последовал за своим другом. Путь ему преградил толстый полицейский с нашивками сержанта:

– Куда лезешь, парень! Тут тебе не место. – И полицейский отшвырнул Джона.

Падая, мальчик ударился головой о скамейку и, обливаясь кровью, остался лежать у подмостков. Чарли и Ричи бросились к нему, но увидели наведенное на них дуло пистолета.

Убийца Цезаря хладнокровно выбирал себе новую мишень.

– Уберите пистолет, а то для вас это плохо кончится, – стараясь быть спокойным, предупредил его Ричи.

Тот присел, как зверь, собирающийся прыгнуть, и ринулся на учителя.

Однако Ричи недаром считался лучшим спортсменом на корабле. Неуловимо быстрый, сокрушительной силы удар обрушился на убийцу. Он заревел и скатился с подмостков,

– Кто следующий? – спросил Ричи.

Чарли ахнул. Подкравшийся сбоку полисмен изо всей силы ударил Ричи дубинкой по руке, и рука повисла, как плеть. Мальчик прижался к Ричи, но полицейский оторвал его и с такой силой отшвырнул в сторону, что Чарли едва удержался на ногах.

– Ну, поиграли – и хватит! – Ньюмен появился на подмостках как хозяин положения. – Пора закрывать лавочку… Снуд, Хартфилд, делайте ваше дело.

Полицейские окружили певца и остальных.

– Послушайте, Ньюмен, что здесь, черт возьми, происходит? Вы что, специально организовали это побоище?

Это говорил доктор Рендаль. По-видимому, он тоже пытался пробраться на сцену и выдержал горячую схватку: его обычно гладко причесанные седые волосы стояли дыбом, поперек лба шла большая ссадина.