Дети и тексты. Очерки преподавания литературы и русского языка

Вот стихотворение Пушкина, про которое, кажется, можно сказать: «– а все понятно…»:

Ворон к ворону летит,
Ворон ворону кричит:
«Ворон, где б нам отобедать?
Как бы нам о том проведать?»

Ворон ворону в ответ:

«Знаю, будет нам обед;
В чистом поле под ракитой
Богатырь лежит убитый.

Кем убит и отчего,

Знает сокол лишь его,
Да кобылка вороная,
Да хозяйка молодая».

Сокол в рощу улетел,

На кобылку недруг сел,
А хозяйка ждет милого,
Не убитого, живого[26].

Говорящие вороны нас не удивляют: сразу ясно, что перед нами не то сказка, не то былина о том, как один богатырь победил другого. Но стихотворений без загадок не бывает. Мы задаем ученикам простой вопрос: «Кого ждет хозяйка молодая?» И оказывается, что ответ для как будто все понявших неочевиден: «Она ждет убитого богатыря и не знает, что он убит», «Она ждет кого‑то другого, мы не знаем кого», «Это не важно». Нет, это важно, потому что об ожидании хозяйки сказано в самом конце, в сильном месте, и звучат эти слова особенно весомо, они должны все разъяснить в сюжете. Хозяйка знает не только о том, что богатырь убит, но и о том, кто и почему это сделал. Это и есть ее настоящий «милой», с ее согласия, а может, и по ее настоянию, скорее всего, совершилось убийство. Так что в стихотворении рассказано о драматических событиях, смысл которых открывается без особого труда – если читать внимательно, ничего не пропуская, с убеждением, что в стихах не бывает «неважных» слов.

По-русски со словарем

Зато следующее стихотворение (и его, и комментарий к нему я впервые прочитала в дипломной работе моего бывшего ученика, филолога Павла Успенского) одним вниманием не возьмешь: очень уж много трудных, непонятных слов.

Б. Лившиц

МАТЕРИ

Сонет-акростих

Так строги вы к моей веселой славе,
Единственная! Разве Велиар,
Отвергший всех на Босховом конклаве,
Фуметой всуе увенчал мой дар?

Иль это страх, что новый Клавдий-Флавий,

Любитель Велиаровых тиар,
Иезавелью обречется лаве —
Испытаннейшей из загробных кар?

Люблю в преддверье первого Сезама

Играть в слова, их вероломный друг,
Всегда готовый к вам вернуться, мама,

Шагнуть назад, в недавний детский круг,

И вновь изведать чистого бальзама —
Целебной ласки ваших тихих рук[27].

Заметим, что непонятные слова распределены в стихотворении неравномерно: они сконцентрированы в двух четверостишиях (катренах), и без них – по первой строчке и последним шести – можно приблизительно восстановить общий смысл. Обращаясь к матери – в ее имя и фамилию складываются первые буквы строк, – поэт говорит, что напрасно ее пугают или настораживают занятия сына, это всего лишь игра в слова, и он не отдаляется от матери, «всегда готовый… шагнуть назад, в недавний детский круг».

Что же сказано в семи непонятных строчках, где мы ожидаем прочитать, почему поэтический дар Лившица вызывает опасения матери?

Для начала узнаем значение трудных слов. Велиар – в иудаистской и христианской мифологиях демоническое существо, дух небытия, лжи и разрушения, в христианстве – сатана. Иероним Босх (ок. 1450–1516) – нидерландский живописец, который часто изображал группы людей, предающихся грехам. Конклав – собрание кардиналов для избрания Папы Римского. Это слово употреблено здесь в переносном значении – «многолюдное собрание», а с учетом картин Босха – «собрание грешников». Тиара – головной убор Папы Римского. Фумета (фумата) – благовонное курение, оповещающее о результатах выбора папы. Римский император Флавий Клавдий Юлиан (Юлиан Отступник; 331/332–363) на государственном уровне пытался возродить традиции язычества и выступал против христианства. Иезавель – жестокая жена израильского царя Ахава; ставши царицей, возродила идолопоклонство. Была выброшена из окна и растоптана лошадьми. Слово «лава», по-видимому, употребляется в стихотворении в двух смыслах: и как огненная адская лава, на которую обречена Иезавель, и как конная лава – способ атаки, в результате которой царица погибла.