Дети Йеманжи

Воздух был сырым и душным, но Эву знобило. Она судорожно закуталась в пропахшую кашасой, сигаретами и мужским потом куртку – но теплей не становилось. Эшу окинул её озабоченным взглядом. Отошёл к торговцу на углу – и вернулся с двумя кокосами и небольшой жакой[28].

– Садись. Ешь.

Эва растерянно оглянулась в поисках места, куда можно было бы сесть. Её спутник непринуждённо расположился прямо на краю тротуара, широко расставив ноги и жестом приглашая девушку сделать то же самое. Эва с опаской подобрала подол платья и присела. Эшу протянул ей кокос – а сам, разломив жаку, вгрызся в её золотистую мякоть, громко и со вкусом высасывая семена. Поймав взгляд девушки, он широко ухмыльнулся. Блеснули большие, перепачканные жёлтым соком зубы. Несколько капель упали на майку. Эшу не вытер их.

Никогда прежде Эва не встречалась с такими парнями. Молодые люди из её школы, из студии «Ремедиос», из семей сотрудников матери были хорошо одеты и прекрасно воспитаны. Они носили стильные костюмы от «Баленсиага» и «Хуго Босс». От них пахло изысканным парфюмом. На каникулы они уезжали в Европу или на острова. Они знали всё о биржевых новостях и курсе валют, имели собственных адвокатов, встречались с девушками своего круга, водили их в театры, дорогие кабаре и рестораны, дарили бриллианты и духи «Герлэн». Вероятно, ни один из этих юношей даже в страшном сне не смог бы увидеть себя сидящим на мокрой мостовой, возле старого мотоцикла, в заляпанной фруктовым соком майке и со спелой жакой во рту. Это был мир её подруги Ошун – мир бедности, вещей с распродажи, разбитых шлёпанцев, кашасы и дешёвых сигарет, чумазых детей, украденного электричества, неоплаченных счетов, уличной капоэйры, поножовщины и полицейских участков. Эва не знала, как вести себя в этом мире. И что сказать ухмыляющемуся парню с широкими плечами, который только что спас её от матери, она не знала тоже.

Впрочем, хотя бы один вопрос следовало задать.

– Кто ты такой? Откуда ты взялся?

– Я – Эшу! – медленно и невнятно (из-за жаки) повторил он. – Ты что, женщина, – забыла, кого позвала? Эшу всегда приходит первым! Он не опаздывает! Особенно когда зовёт такая красотка!

– Эшу – ориша! Святой!

Он только пожал плечами и взялся за вторую половину жаки. Откусил, спохватился, протянул плод Эве.

– Будешь?

– Не морочь мне голову! – всерьёз рассердилась она. Впрочем, сердиться, сидя на булыжной мостовой и стуча зубами от озноба, было крайне затруднительно. Эшу расхохотался, чуть не подавившись жакой. Чихнул, кое-как проглотил последний кусок. Вытер пальцы о джинсы – и решительно протянул руку к груди Эвы. Девушка в панике отпрянула – но Эшу просто вытащил из внутреннего кармана собственной куртки измятую пачку сигарет, подмигнул Эве так, что она залилась краской, и заявил:

– Конечно, надо было давно тебя ввести в курс. Бабки нет уже полгода: вполне можно было. Если бы это от меня зависело, то я бы не дожидался. Но Огун всегда осторожничает! Он сказал – надо постепенно, она – другая, может испугаться, пока подождём… Вот и дождался, придурок! Когда уже без тебя – никак!

– Кто такой Огун? – жалобно спросила Эва.

– Твой брат, – пожал плечами Эшу. Снова усмехнулся, – И я тоже.

– У меня нет никаких братьев!

– Ж-женщина! У тебя их шесть! Она что – в самом деле никогда тебе ничего не говорила?!

Эва беспомощно захлопала ресницами. Эшу только закатил глаза и пробормотал несколько непристойных ругательств.

– Но… но послушай… Почему я должна тебе верить? Я тебя видела несколько раз возле нашего дома, ну и что? Я знать тебя не знаю!

– Зато я тебя знаю! – Эшу явно начал терять терпение. – Тебе восемнадцать лет! Оканчиваешь школу! Твой папаша – хозяин «Луар», хотя на самом деле там командует Нана! Ты ходишь в студию «Ремедиос» и классно рисуешь! Твои «чудеса» принимают в магазине «Мать Всех Вод» на Пелоуриньо! Ты…

– Всё это можно было узнать, просто за мной проследив! – не сдавалась Эва. На это Эшу, в упор глядя на девушку сощуренными глазами, сказал:

– Полгода назад ты чуть не сиганула из окна, потому что твоя мамаша хотела запретить тебе рисовать. И если бы тогда не появился наш Марэ – я бы собрал тебя с асфальта тряпочкой! Кстати, ты роскошно выглядела нагишом на подоконнике! Мне пришлось срочно ехать менять трусы!

И тут Эва вспомнила его. И во рту мгновенно пересохло. И она, не сводя взгляда с чёрной ухмыляющейся физиономии напротив, шёпотом сказала:

– Ты бросил в меня питангой… Там, на ферме бабушки! Мне было восемь лет. Я заплакала, и ты вытер мне нос. Своей майкой. И подарил мне…

– …свою последнюю бузио, – ворчливо закончил Эшу. Но лицо его осветилось довольной улыбкой.

– Но… но… но почему же тогда раньше… никогда… Господи, ты правда мой брат?!

– Ещё какой! Самый крутой! – расхохотался Эшу. И тут же бросил обеспокоенный взгляд на ползущие по небу тучи. – Вот что, детка, мы сейчас с тобой поедем в одно место, ты там переночуешь и…

– А…

– Не спорь со мной, женщина! – рявкнул он. – Или, может, вернуть тебя домой? К мамочке?!

Эва содрогнулась, точно зная, что домой она не поедет.