Дети Индии

— А раньше вы торговали конфетами или чем-нибудь другим? — спросила Рохини из-за тростниковой занавески.

— До этого я продавал дудки, — неуверенно ответил торговец, — а еще раньше игрушки.

Рохини не ошиблась: это был он! Ей очень хотелось расспросить его.

— Вы, должно быть, выгодно торгуете? — спросила она.

— Да какая там выгода! Себя бы только прокормить. А иногда и на это не хватает. Но все же временами я испытываю настоящее удовлетворение, даже счастье.

— Почему? Расскажите, пожалуйста.

— Не надо. Ничего, кроме огорчения, мой рассказ вам не доставит.

— Прошу вас, расскажите. Убытка у вас не будет, возьму еще конфет.

— Видите ли, когда-то и я был всеми уважаемым, достойным человеком, — начал торговец с необыкновенной серьезностью. — У меня было все: работа, дом… Была жена и двое маленьких детей. Я жил, как в сказке: был не беден, наслаждался счастьем и душевным покоем… Жена слыла красавицей, и я всем сердцем ее любил. Дети тоже были прелестны, прямо живые куколки. Когда они играли, весь дом наполнялся веселым шумом. Но случилась беда, и я потерял всех… Почему-то всевышний пока не зовет меня к себе. Вот я и брожу по земле в поисках своих детей. Может быть, они появятся где-нибудь снова, в облике других детей. Я чувствую, что умру от горя, если не встречу их. Взглянуть бы хоть одним глазком, и тогда можно спокойно умереть. Иногда я всем сердцем чувствую, что они где-то рядом. Мне кажется, что они прыгают, смеются и играют на улице среди других детей. О деньгах я совсем не думаю — хватает на жизнь, и ладно. А вот от детей я получаю то, чего у меня уже нет.

Глаза его, когда он произносил эти слова, были полны слез.

В это время в комнату вошли Чунну и Мунну. Ласково прижавшись к матери, они потянули ее за конец сари:

— Мамочка, дай конфет!

— Берите, малыши, — проговорил торговец, всунув детям в руки два бумажных пакетика.

Рохини протянула ему деньги.

— Нет, нет, с вас я не возьму ничего, — сказал торговец, поднимая свой ящик.

— Вот чудак! — окликнула его старуха. — Вернись и возьми деньги.

Но он уже был далеко, и только где-то в конце переулка снова звенел его красивый и приятный голос:

— Конфеты! Кому конфеты!

Сатьявати Малик БРАТ И СЕСТРА

— Мама!.. Ай-я-яй! Ай-я-яй! — послышалось за дверью. — Мама!..

Когда жалобное «ай-я-яй» раздалось в третий раз, Са́витри не выдержала. Бросив на стол копировальную бумагу и рисунок, она быстро открыла дверь и, взяв на руки Кама́ля, стоявшего около ванной комнаты, стала утешать его, приговаривая:

— Не надо плакать, не надо плакать, сынок.

— А что Нирма́ла дразнится и еще обрызгала меня, всю рубашку мне измочила!..

Из ванной комнаты доносилась шутливая песенка, которую тонким голоском распевала Нирмала:

Камаль рёва, плакса был…

— У, какая нехорошая девчонка! Пусть только она выйдет, уж я ей задам!.. Будет она знать, как обижать своего братца!

Получив от матери такое заверение, Камаль быстро успокоился и отправился менять рубашку.

Ко дню рождения своего брата Наре́ндры Савитри решила подарить ему белую полотняную скатерть, собственноручно вышив на ней шелком светло-голубых и золотистых бабочек и темно-красные звезды.

Прилежно работая иглой, Савитри вся погрузилась в приятные воспоминания детства. Дни, когда она и Нарендра были малышами, когда они вместе росли и играли, проходили быстрой чередой перед ее мысленным взором. Воображение живо рисовало образ любимого брата, который жил теперь так далеко от сестры. Но сейчас Савитри казалось, что он здесь, рядом с ней, что его портрет, висевший на стене, вот-вот оживет и Нарендра, улыбнувшись, ласково заговорит с сестрой.

От чувств, переполнявших до краев ее сердце, на глаза Савитри навернулись слезы. Как раз в это время она и услышала крики и вопли, которые вырвали ее из мира грез и заставили отвлечься от работы.

Сейчас, глядя на Нирмалу, укладывающую в сумку свои тетради, она строго говорит ей:

— Как тебе не стыдно, дочка? Камаль на четыре года моложе тебя, а ты его все время обижаешь, ни до одной вещи не даешь дотронуться. Бедняжка то и дело плачет из-за тебя. Скажи на милость, что сделается твоему пеналу, если он подержит его в руках?..

Нирмала, опустив голову, лукаво посмеивается.

Заметив это, Савитри недовольно хмурит брови.

— Подожди, вырастешь — пожалеешь, что так обращалась с братом. Захочешь с ним повидаться, поговорить — а его и нет. Брат и сестра не вечно вместе живут…

Упреки матери вызывали у девочки недоумение. Чего от нее хотят?.. Бросив исподлобья пристальный, серьезный и вместе с тем любопытный взгляд на мать, Нирмала снова уставилась в пол.