Дети иного мира

Враги стоили друг друга, смертельная игра затянулась до самого вечера. Сержан посматривал на розовую полоску с тревогой: кто знает, как чёрные «обезьяны» видят в темноте? А если не хуже, чем днём? Когда на большой прогалине рядом с его лёжкой оказались сразу двое чужаков, он решил рискнуть, положившись на верный ствол. Прыжок, удар ножом в шею — и первый, захлёбываясь кровью, падает на землю. И тут же лезвие вошло в печень второму — можно больше не беспокоиться. Почти сразу с противоположной стороны на шум выскочили ещё четверо, раскручивая арканы. Сознание было ясное и точное, как компьютер: сорок метров, даже если у них под куртками броня не хуже кевлара, «Гюрза» пробьёт. В обойме шестнадцать патронов, хватит с запасом. Толчок в руку, ещё толчок… отдача! Слишком слабая отдача! Пули попали во врагов, те заревели — видимо, удар был чувствительным — но продолжали бежать! Сержан развернулся, пытаясь скрыться в кустах, но один за другим мужчину охватили сразу три петли, повалили на землю… Сильный удар лишил сознания.

Очнулся Сержан с ощущением затёкшего тела. Отряд из полутора десятков всадников двигался медленно, коней с телами убитых и с пленником приходилось вести в поводу. Человека везли, перекинув через круп коня и связав. Осторожно, пытаясь не привлекать внимания, мужчина попробовал верёвки. Крепко, но не очень умело. В своё время ротный учил из таких выпутываться… но ещё рано. За несколько часов, пока Сержан был без сознания, из полосы лесов они выехали. Теперь вокруг была степь, казалась плоским зелёным ковром, изукрашенным незнакомыми цветами. Вскоре глаз привык к безграничью, и Сержан начал замечать — здесь тоже растут деревья. Спрятались, ушли в балки и овражки. Раза два лес даже вырывался на простор большими пятнами, не меньше трёх-четырёх километров. Ближе к вечеру возле одного такого пятна командир отряда надумал заночевать. Лошади уже некоторое время двигались шагом. Когда показался ручей, выбравшийся из лесной тени на степное приволье, на гортанно-шипящем наречье последовали несколько команд — о смысле можно было догадаться по отрывистой приказной интонации.

Сержан дождался, пока его спустят с коня, и один из конвоиров нагнётся чуть ослабить путы — чтобы пленник мог передвигаться мелкими шажками. Узел уже был расшатан, с силой и отчаянием обречённого Сержан вырвал ногу из верёвок и пнул степняка в лицо. Второй получил удал локтем в живот — на руках путы тоже ослабли. Пленник рванулся вперёд, в лес. Случилось всё так стремительно, что остальные воины ещё соображали, в чём дело, а Сержан уже скрылся в зарослях. «Ушёл!» — радостно билась мысль. Быстро сорвав до сих пор висевшие и мешавшие верёвки, Сержан уже осторожно, привычно стараясь не оставлять следов, двинулся вглубь леса. И тут тонкий шнурок, который ему одели, пока он был без сознания и про который Сержан даже не вспомнил, нагрелся и начал душить мужчину. Человек покатился по траве, судорожно хватая воздух, с усилием подцепил непонятную гадость, разорвал — в голове словно взорвалась бомба. Сержана скрутило болью, и он провалился в чёрное беспамятство.

Очнулся он только наутро, тщательно связанный. Весь следующий день, не обращая на неудобства, опасного пленника перевозили как мешок. Сняли ботинки и всё кроме штанов и майки, не кормили и даже не давали оправиться — просто окатывали водой из ручья по дороге, смывая запах мочи. К вечеру показалось стойбище. Сержан не скрываясь разглядывал, куда его занесло. Полтора десятка самых обычных юрт, навидался таких в Бурятии и в Монголии — пока к Графу не прибился, пытался наладить жизнь в тех краях, пробиваясь контрабандой через границу. Также, как и в монгольских аймаках, кипела деловая суета. На небольшой печи две женщины пекли хлеб… Сержан непроизвольно сморщился. Ростом как мужчины, одеты похоже — рубаха, шаровары и халат. И тоже лицо покрыто волосами до носа. Не густая шерсть, бороды нет — но за человека эти «чёрные» не сойдут никогда… И тут Сержан понял, что ему казалось ненормальным. Ни захватившие его воины, ни обитатели стойбища не удивились безволосому чужаку! Не тыкали пальцем, не шумели, не собирались поглазеть. Так, мазнуть слегка любопытным взором и продолжить свои дела. Здесь есть люди.