Дети иного мира

Старый Нурмат слушал ожесточённую перепалку с невозмутимым лицом, хотя нравилась она ему всё меньше и меньше. Он уже видел такое… Давно видел, когда полтора десятка лет назад разваливалась великая страна. В их маленькой среднеазиатской республике, которая изо всех сил хотела стать самостоятельной, вот также кричали, что скоро будут есть и пить на золоте. Надо только прогнать живущих за их счёт нахлебников и оккупантов. Ему повезло, хотя несколько страшных лет «потом» чуть не свели его в могилу. Им повезло, когда средний сын, не спросясь родителей, подался на заработки в ставшую теперь чужой страной Россию. Повезло, что он встретил там хороших друзей – не зря сейчас на сцене стоит в свите молодого директора. Нурмат никогда не интересовался, чем занимается сын. Ему было достаточно обещания: «Это не наркотики. И не оружие». Зато он хорошо помнил, как друзья сына помогли перебраться на Волгу сначала его семье и родным, потом почти всем из их кишлака. А ещё он хорошо помнил, как встретили их новые соседи, не забывшие братство народов Советского Союза. Дружно жили эти годы. Вместе строили мечеть, вместе восстанавливали церковь и ремонтировали школу. Много свадеб сыграли, не делясь на своих и чужих. И потому сейчас Нурмат обязан вернуть долг, обязан уберечь сельчан от ошибки.

Старик встал, дождался, пока удивлённый зал замолчит, и неторопливо обратился к Гаю:

– Значит, оружие вы готовы дать сразу?

– Два автомата и четыре рожка патронов мы готовы отдать просто так. Остальное, уж простите, придётся покупать. И с условием, что покупает село, а не частник. А где и у кого в доме оно будет храниться – это ваше дело.

– Справедливо. И с остальным тоже дело сказал. Думаю, нам подходит.

Следом неожиданно встал дед Митрофан, второй из «неофициальных» старейшин села.

– Нурмат прав. А вы, пустомели, захлопнули глотку. «На нашей шее сидят», – передразнил он. – В общем, так. Предложение принимаем. Единогласно, – в сторону горлопанов из-под кустистых седых бровей полетел суровый взгляд. – Теперь дальше. Насчёт налогов. Не было ведь ещё разговора? Значит будет. Я сказал! Считайте, что и по этому вопросу принципиально мы договорились. А точно – что, сколько и что мы станем платить и что за это должны получать, определимся, когда разберёмся с бандюками.

Несколько человек попытались было протестовать, но дед Митрофан немедленно рявкнул:

– Молчать. А ты, Коленька, первый будешь платить. Чтобы участковый мог тебя в вытрезвитель утащить, где врач тебе промывание сделает. Или вообще закодирует, хватит нас перед приезжими позорить.

Обратно Гай ехал в приподнятом настроении. Всё сложилось намного удачнее, чем он рассчитывал. Теперь, вооружив деревни, они смогут высвободить часть сил с патрулирования и начать наступление на левый берег. Несколько следующих недель показали, что надежды были излишне оптимистичны. Граф первым понял, что проигрывает. Пока ещё шли бои за мосты в бывшей столице области, хозяин левого берега сумел создать вдоль реки и мёртвого города настоящую границу, с колючей проволокой, рвами, блиндажами и вкопанными танками-огневыми точками. Прорвать такую оборону без авиации было невозможно – а ни самолёты, ни вертолёты под куполом не действовали. Ещё в первые дни обе стороны убедились, что любой аппарат, поднявшийся выше шестидесяти метров, немедленно разрушался. Укрепления стоили Графу солидной части награбленных запасов и множества человеческих жизней, но правителю левого берега на «мясо» было плевать. Победоносная наступательная война отменялась. Все посторонние, как и предупреждал Савушкин, были окончательно обращены в рабов. Кроме того, рабы стали предохранительным клапаном для почувствовавшей запах крови и безнаказанности «гвардии». Трогать местных жителей без разрешения было запрещено. Никто из новых хозяев не хотел, чтобы их «королевство» вымерло от голода через несколько месяцев или лишилось привычных удобств, потому что «ради развлечения убит последний автомеханик». Маленький мирок, разделённый рекой, застыл в равновесии.

Глава 7. Заботы дня сегодняшнего