Дети иного мира

– Я ещё не закончил, – от брошенного взгляда и почти физического ощущения толчка невидимой рукой, раввин сделал ещё один шаг назад к двери. – Представитель, извините, кого? Ваша община насчитывает двести десять человек, объединение общин – около тысячи. Что составляет примерно два или три процента всех евреев на нашей территории. Так на каком основании вы пытаетесь говорить за весь народ? Никто не запрещает вам собираться за свой счёт. Но к нам прошу обращаться, только когда вы начнёте заниматься чем-то полезным. А сейчас вы, кажется, собирались уходить? Не смею вас задерживать.

Впрочем, в этот раз сюрпризов быть не должно. Явно постарались гримёры, сегодня Александру меньше двадцати пяти не дашь. Гости тоже знают, кто их будет ждать. За оставшееся до начала совещания время Белозёров постарался освежить в памяти детали заседания Сената, на котором Лоскутов и предложил специалистов по металлургии. В тот день генерал в обсуждении не участвовал, голова была занята последними стычками в Мёртвом городе. Он и в Сенат тогда приехал исключительно потому, что для утверждения некоторых постановлений согласно регламенту требовалось его присутствие. Но сейчас тренированная память легко восстановила подробности. Речь шла о том, что на новой планете их вынесет на такую же равнину, и поблизости вряд ли будут подходящие залежи железной руды. Стоит заранее подготовиться, развернуть переработку лома чёрного и цветного металлов из Мёртвого города и старых городских свалок. Постараться восстановить технологию промышленного производства булатов. В тридцатые годы её сдали в архив, выплавлять обычную сталь было намного дешевле. Сейчас, при острой нехватке сырья, возможность снизить в несколько раз расход металла при сохранении прочности стало важнее стоимости. Организовать сначала пробное производство, а потом и завод должны будут сегодняшние гости.

Дверь с лёгким скрипом отворилась. В комнату зашли худощавый старик около шестидесяти и лет на десять помладше мускулистый обладатель чёрной гривы – про таких говорят косая сажень в плечах.

– Лев Давидович, профессор кафедры материаловедения, – представился первый. Заметил, как взгляд Белозёрова зацепился после имени за характерные черты лица, усмехнулся: – Если вы немножко антисемит, можете быть спокойны. Русак чистейших кровей. За отчество спасибо дедушке, царствие ему небесное. А за внешность – прабабушке, которую прадед привёз из «болгарского похода». А еврей у нас вот он. Кстати, самый что ни на есть настоящий. Его даже в Израиль звали, как-никак один из лучших кузнецов и мастеров по металлу в России. И вот представьте себе – отказался.

Видно было, что представление разыгрывалось не в первый раз, и Лев Давидович наслаждался смущением сенаторов, так привычно попавшихся на штамп. Его коллега радости, напротив, не испытывал. Богатырь бросил на товарища укоризненный взгляд и загудел басом:

– Сразу. Чтобы не было больше вопросов и разговоров. Почему не уехал, хотя звали. Потому что моя Родина – здесь. Мой дед принёс с войны орден Красной звезды и осколок из-под Витебска, когда их полк прикрывал эвакуацию. Мой отец оставил в белорусских лесах два пальца и старшего брата, когда они взрывали немецкий эшелон. Мать чудом уцелела под Киевом, маленькую девочку одна семья выдала за свою погибшую дочь… Да все они проклянут меня, если я покину землю, которую они оплатили кровью, и сбегу к падальщикам, готовым продавать своих покойников за деньги.

Тут же вмешался Рот:

– Господа, я прошу прощения. Но вам не кажется, что в наших нынешних условиях этот разговор уже не имеет смысла? Предлагаю перейти к более насущным задачам.

После чего разложил на столе принесённые с собой бумаги и начал объяснять гостям, для чего именно сенату понадобились столь необычные специалисты.

Глава 8. Тени прошлого