Дети Ирены

Армия Крайова обратилась к Советам. Они были уверены, что если Красная Армия придет на помощь, немцы оставят Варшаву, невзирая на приказ ее оборонять. Но Советы быстро приняли циничное стратегическое решение. Хотя к 1944 году они были на стороне союзников и поляки отчаянно нуждались в помощи, русские решили отойти в сторону и позволить полякам и немцам уничтожать друг друга до взаимного истощения [14]. В конце концов они решили запретить союзникам – которые в любом случае действовали слишком медленно – воспользоваться аэродромами, расположенными недалеко от города, чтобы сбрасывать жителям воюющей Варшавы продовольствие и снаряжение³⁵⁶.

Это была ошибка, и высшее руководство Армии Крайовой быстро осознало ее. Один из ее генералов, Владислав Андерс, заявил: «Никогда не следует доверять Советам – они наш злейший враг. Продолжать восстание, успех которого зависит либо от поражения одного твоего врага, либо от помощи другого, это выдача желаемого за действительное за границами всякой логики»³⁵⁷. Но было уже слишком поздно. Через несколько дней над городом появились бомбардировщики люфтваффе, отмеченные снизу зловещими черными крестами, и полякам нечего было им противопоставить³⁵⁸. Бомбардировки продолжались без перерыва, и, к отчаянию горожан, наземная операция немцев тоже вскоре приняла сокрушительный размах.

К пятому августа нацисты начали одерживать верх, и их войска бесчинствовали в городе, истребляя мирное население. В соответствии с приказом убивали всех, вплоть до маленьких детей. В течение следующих двух недель на улицах было казнено не менее 65 000 человек. Солдаты врывались в больничные палаты и методично расстреливали прикованных к постели пациентов. Печально известен творившимися в нем зверствами стал район Воля, где уличные бои были особенно ожесточенными. Здания здесь осыпались при попадании авиационных бомб, танки ползли по улицам, стреляя и раздавливая автомобили, павших лошадей и человеческие тела. Люди быстро собирали всю воду и еду, что могли найти, и бежали прятаться в подвалы.

Немецкий губернатор Варшавы Ганс Франк [15] удовлетворенно записал, что «полыхает теперь почти вся Варшава. Поджигать дома – самый верный способ заставить повстанцев выбраться из своих крысиных нор. Когда мы подавим восстание, Варшава получит то, чего заслуживает, – полное уничтожение»³⁵⁹. Пока вокруг горели дома, рушились тяжелые балки, жителей выводили из подвалов и конвоировали на площади для расстрела. «Они вытащили нас из подвала и повели к парку имени Совинского в Ульрихов, – вспоминал один из выживших. – Когда мы подошли, в нас начали стрелять. Мою жену убили на месте; наш ребенок был ранен и звал ее. Скоро к нам подошел украинец и застрелил нашего двухлетнего ребенка словно собаку, после чего с несколькими немцами приблизился ко мне и наступил мне на грудь, проверяя, жив я или нет. Я притворился мертвым, иначе меня бы тоже убили»³⁶⁰. Кто-то из спрятанных Иреной детей и их храбрых приемных родителей исчез тем летом, и, скорее всего, они были среди тех, кто рисковал жизнью и кого казнили на улицах. Для Ирены и ее друзей все это напоминало последние дни гетто, и поляки наконец поняли, каково это быть в глазах оккупантов Untermenschen — недолюдьми.

Вскоре немцы добрались до Мокотува, где прятались Ирена с Адамом, Мария и Генрик Палестеры, и стали зачищать дом за домом. Они намеревались, как ранее гетто, сжечь и стереть с лица земли всю Варшаву, улицу за улицей, в качестве акта окончательной культурной аннигиляции польского народа. Адам и Ирена бежали вместе с жившей по соседству женщиной, доктором Марией Скоковской, и молодой еврейкой по имени Ядзя Песа Розенхольц, которую прятала семья Палестер³⁶¹. Но куда им теперь идти? Встревоженные друзья обсуждали, что делать дальше. Ясно было одно: никто из них не явится, как было приказано, к блокпостам для депортации. Все они знали, куда сейчас отправляются поезда из Варшавы.

Наконец друзья нашли убежище в руинах дома 51–53 по Ловицкой улице. Сгрудившись в темноте, они совещались. Генрик Палестер и Мария Скоковская были врачами. Ирена – социальным работником. На следующий день они принялись за дело, организовав экстренный госпиталь для раненых бойцов Сопротивления и пострадавших на улицах гражданских³⁶². Работа госпиталя быстро превратилась – как и все, к чему прикасалась Ирена, – в широкомасштабную операцию. Потребность в медицинской помощи была огромной, и госпиталь был на удивление хорошо организован и эффективен, невзирая на критическую нехватку нужного оборудования и лекарств посреди всего этого хаоса.