Дети Ирены

В первые недели после советского освобождения Ирена снова случайно встретила на улице Варшавы Ракель. Этот момент впоследствии много значил для Ирены в осознании того, что значит собирать свою жизнь по крупицам и в последующие десятилетия являться свидетелем ужасов войны и одним из немногих выживших в ней. Когда Ирена и Ракель встретились посреди выжженной пустыни, в которую превратилась красавица-Варшава, они, крепко обняв друг друга, долго стояли на улице. Мы пережили этот ад, – повторяли они, смеясь. Потом Ирена увидела, что Ракель плачет. «Я никогда до этого не видела ее плачущей», – вспоминала Ирена. Она подошла к подруге, и Ракель печально посмотрела на нее. Меня теперь зовут Каролина, – объяснила она Ирене, – Каролина. И не иначе. Ракель умерла в гетто. Станислав ничего о ней не знает. Ирена кивнула. Она понимала. Часть ее тоже умерла вместе с гетто. Как и часть любого из выживших бойцов.

Теперь, сказала Ракель, у них со Станиславом уже есть ребенок – девочка, – и все, что они сейчас могут делать, это заботиться о будущем. Жить в прошлом – значит оживлять погребенные в нем боль и тоску. Ракель всегда была живой, энергичной, неунывающей, и все перипетии войны не сломили ее. Но как и многие в Варшаве, она полностью похоронила свою старую жизнь. «Она больше никогда не говорила об этом», – вспоминала Ирена³⁷⁴. Впрочем, расставаясь после той встречи на улице, Ракель повернулась к Ирене: Ты ведь иногда будешь вспоминать о Ракели?

Ирена пообещала, что будет.

Глава семнадцатая Как закончилась эта история

Варшава, 1945–1947 годы

Адам и Ирена оставались в Окенце с Марией Палестер и доктором Рудольфовой до весны 1945 года. Пройдут еще месяцы, прежде чем война наконец закончится, но к марту миссия, расположенная в старых казармах, приняла новое направление. Теперь большая нужда была не в полевом госпитале, а в доме для тысяч сирот. Мария и доктор Рудольфова открыли двери для детей, оставшихся без крова и семьи, и стали директорами большого нового приюта.

В марте Адам и Ирена вместе отправились в Варшаву. Для них конец войны – после столь многих фальстартов и перерывов – стал подлинным началом совместной жизни и долгожданной истории любви. Она была беспорядочна и хаотична. Человеческое сердце не ровно само по себе, оно наполнено изгибами и узлами³⁷⁵. И те узы, что связывали Адама и Ирену, и та страсть, что все еще пылала между ними, были сильны как никогда. Впереди их ждали новые испытания. Война оставила шрамы не только в их душах, но и на их телах. Был еще вопрос, что сказать Митеку, когда они вернутся в Варшаву. Но Ирена любила Адама и не представляла другой жизни. Так с совместным возвращением их жизнь начиналась заново. Адам – который больше никогда не вернется к своему прежнему имени и сам себя называл Штефаном – продолжил работу над докторской диссертацией и вновь погрузился в свои книги и изучение древней истории. Ирена, напротив, обратила всю свою энергию вовне. Она вернулась в городскую службу социальной работы и посвятила себя ее возрождению. Вскоре она была назначена главой службы социальной работы. Одним из ее первых шагов на этом посту стало установление сотрудничества с сиротским приютом в Окенце и Марией Палестер.

Так после долгой черной полосы начали наконец приходить хорошие новости. Потери были позади, и Адам с Иреной воссоединились на фоне других историй выживания. Хелена Чешко была жива, когда освободили лагерь в Равенсбрюке, и сейчас направлялась домой. Доктор Хирцфельд и доктор Радлиньская тоже выжили. Изабела Кучовская, Ирка Шульц, Владислава Мариновская, Янка Грабовская, Станислав Папузинский – все они остались в живых и увидели своими глазами свободную Польшу. Станислав забрал своих лишившихся матери детей из приемных семей. Марек Эдельман, работавший рядом с Алой и Нахумом в медицинском пункте на Умшлагплац, а затем возглавивший героическое восстание в гетто, был провозглашен героем. Он стал врачом. Поступая так, он, быть может, вспоминал об Але и Нахуме.

Ирена и Адам присоединили к созданной ими новой семье двух еврейских приемных дочерей, включая любимицу Ирены Эстеру. Семья была большой, а дом маленьким, но теперь Ирена отчаянно хотела стать матерью. Эстера оставалась с ними несколько лет и потом вспоминала, что Адам и Ирена были заботливыми и любящими родителями. Адам проводил с Эстерой много времени, помогая ей с выполнением ученических домашних работ. Ему всегда нравилось преподавать.

Что же насчет остальных «детей» Ирены? Теодора, жена Йозефа Зисмана, забрала маленького Петра из приюта, где он был в безопасности во время оккупации. Ирена никогда не забывала слов Йозефа, когда он отдавал ей Петра: «Помогите ему вырасти хорошим человеком и достойным поляком»³⁷⁶. Теодора сдержала это обещание за Ирену.