Дети Ирены

Пропасть между ними все росла, и огонь давно покинул этот юношеский брак. То, что было между ними теперь, напоминало неловкую старую дружбу. Это не значило, конечно, что Ирена вовсе не любила Митека, но от прежней влюбленности не осталось и следа. В центре матери и ребенка Ирена, напротив, ощущала себя на своем месте. «Каждый там был предан своей цели: все, чему научилась, я наконец смогла применить на практике», – объясняла Ирена²⁴. Она каждый день заводила все новых друзей среди других студентов и сотрудников доктора Радлиньской. «Обстановка на работе, – говорила она, – была удивительно приятной». Как были приятными и ее коллеги.

Особенно же приятным был один человек, которого она встречала там довольно часто, – Адам Цельникер.

Глава вторая Девочки доктора Радлиньской

1935–1940 годы

Лекция закончилась, но профессор не спешил уходить.

Студенты в левой части аудитории тоже замерли, стояли, не шевелясь и затаив дыхание. Ирена была среди них. Осенью 1935 года ей исполнилось уже двадцать пять, но из-за роста чуть выше метра пятидесяти она была ниже всех вокруг. Но никто из тех, кто знал Ирену, не сомневался, что, несмотря на миниатюрность девушки, ее политические убеждения стоят немалого.

Секунды тянулись медленно. Все в аудитории напряженно ждали. Внезапное движение справа и порыв воздуха, когда тело встретилось с телом, было похоже на коллективный выдох. Ирена видела всполох зеленой ленты, прикрепленной к пиджаку молодого человека. Наконечник его поднятой трости блеснул на свету²⁵. Лезвие. У этих негодяев на концах трости лезвия, и сейчас они пустят их в ход! Рядом вскрикнула девушка, за этим последовали неразбериха и звук ударяющих в кость медных кастетов. Опять завязалась рукопашная.

Но вот кулак и медь взметнулись перед Иреной. Рядом с ней стоял сокурсник, еврей, молодой человек в очках с темными вьющимися волосами. Один из тех, с зелеными лентами, взмахнул тростью и заорал на него: «Почему ты стоишь?» Тот спокойно ответил: «Потому что я еврей».

Развернувшись к Ирене, распоясавшийся хулиган закричал и на нее: «А ты, ты чего стоишь?» Ирена не двинулась с места. Друзья не раз волновались о том, насколько безрассудно бесстрашной она могла быть в иные моменты. Консервативные профессора сетовали на ее дерзкий, настойчивый идеализм, но Адаму нравилась эта черта характера Ирены. Смело ответив, она хотела еще больше разозлить стоящего перед ней молодого мерзавца. Их взгляды встретились. «Потому что я полячка!» – выкрикнула она²⁶. В ответ в лицо ей ударил одетый медью кулак. Ирена почувствовала во рту вкус теплой крови, затем ее накрыла тьма.

Причиной протестов в университете Варшавы в 1935 году стало объявление об учреждении «скамьи гетто»: специальной зоны для размещения в аудитории студентов-евреев отдельно от так называемых арийцев²⁷. Ультраправые набирали силу не только в соседней Германии: у Польши тоже были проблемы в этом плане. Насколько Ирена и Адам могли судить, крупнейшей из них была организация под названием ONR – Oboz Narodowo Radykalny, или «Национально-радикальный лагерь»: правая ультранационалистическая политическая группировка, чья тактика насилия и расистская риторика набирали силу и были направлены на пропаганду отвратительного антисемитизма. Сторонники ONR с гордостью демонстрировали свою принадлежность к организации ношением зеленых лент.

Нельзя терпеть это издевательство! Ирена, Адам и все их друзья были в бешенстве, услышав о гетто. Еврейские студенты и их сторонники яростно протестовали, вообще отказываясь сидеть на лекциях. Одни профессора приказывали протестующим покинуть аудиторию. Другие поддерживали их и в знак солидарности читали лекции тоже стоя²⁸. Ирена так отзывалась о том периоде своей жизни: «Университетские годы были для меня тяжелым и печальным временем²⁹. В университете установили правило, согласно которому католики и евреи должны были сидеть отдельно – католики справа, евреи слева. Я всегда сидела вместе с евреями, и мне доставалось от антисемитов наравне с ними». Но важно было то, что рядом с ней всегда был Адам. Он был очарован смелостью этой женщины, и как позднее свидетельствовала семья Ирены, «их отношения продолжились, даже когда Ирена вышла замуж за другого человека».

В консервативном до мозга костей университете Варшавы большинство молчаливо согласилось с дискриминацией. Но в Свободном польском университете все было по-другому. Когда агрессивно настроенные сторонники ONR попытались и здесь напасть на еврейских студентов, весь кампус сплотился и прогнал их прочь, освистывая и поливая водой из пожарных шлангов. Доктор Радлиньская и молодые женщины из ее учебной программы – в том числе Ирена – тоже присоединялись к протестам и потасовкам. Это было весело. Дома же Митек горько переживал, волнуясь за безопасность Ирены. Беспокоило его и то, кем становилась его любимая – не боящейся риска бесстрашной активисткой.