Дети капитана Гранина

К двум часам ночи резервная рота вернулась на Хорсен. В полутемной пещере на дощатых нарах отдыхали матросы. После пережитого, после камней Эльмхольма, раем казался Хорсен. Как спокойно! Хочешь — лежи, хочешь — стой, можно громко разговаривать, можно петь, можно поспать вволю. Но не спалось.

Алеша думал о Кате. Ее карточка еще у Щербаковского. Держит, мучает или ждет удобного случая отдать?

— Резервная рота на отдыхе! — доложил у входа дневальный, но комиссар отряда, входя в тамбур, дал дневальному знак: «Отставить!» Никто не заметил, как вошел комиссар.

— С таким командиром, как Гранин, — услышал он мечтательный голос, — я бы всю жизнь хотел служить. Мы ему как родные дети!

— Дети к-апитана Гранина! — поддержал Алешу Щербаковский.

Алеша робко поправил:

— Дети капитана Гранта, Иван Петрович.

— С-осунок! Ив-вану Петровичу возражаешь? И-ван П-етрович знает, что говорит: не Гранта, а Г-ранина, Б-ориса Митрофановича. Может быть, к-то недоволен?

— Отдыхать, товарищи, отдыхать? — решительно прервал спорщиков комиссар.

— Смирно! — гаркнул Щербаковский, вскакивая с койки.

— Вольно. Лежите, набирайтесь сил.

— Какая-нибудь операция намечается? — насторожился Алеша.

— А вам, Горденко, — круто повернулся к нему комиссар, — кто разрешил вторично идти на Эльмхольм?

Алеша виновато молчал.

— В следующий раз капитан Гранин накажет вас за самовольство. Чтобы партизанщины больше не было. Поняли, товарищ Горденко?

— Понял, товарищ комиссар.

— Вот Гончаров просил вернуть вам, — сказал комиссар отряда и протянул Алеше комсомольский билет. — Обещал рекомендовать в партию. Разумеется, когда подтянете дисциплину…

Комиссар вышел, ему вдогонку донесся голос:

— Х-отел вручить тебе награду. А ты ф-итиль заработал…

* * *

К причалу Хорсена «Кормилец» доставил пополнение. Прибыл и Сергей Думичев, комсорг саперов, известный на перешейке как знаток переднего края, строитель дзотов и ловкий разведчик: он так перетасовывал хитрые ловушки у финнов, что те потом неделю разбирали, где свое минное поле, где чужое.

Думичев выглядел франтом, хотя на переходе его порядком потрепало. Командир саперов приучил своего питомца бриться и чиститься в любых условиях. В солдатской форме он выделялся среди матросов. Форма на нем сидела образцово: видно, Думичев гордился ею и не собирался менять на флотскую, хотя шел в распоряжение Гранина с удовольствием и мечтал поскорее увидеть прославленного командира.

Помня, что Гранин носит бороду, Думичев остановил первого же бородатого человека, лица его в сумерках не разглядел:

— Разрешите обратиться: вы будете товарищ капитан Гранин?

— Пехота! — возмутился спрошенный. — Гранина не знаешь!..

Думичев, сконфуженный ошибкой, шел дальше. На каждом шагу он встречал бородатых матросов; они — ноль внимания на солдата, на знаменитого в городке баяниста, на его щегольской вид. Увидев на камне возле входа в командный пункт моряка в тельняшке, напевающего под собственный аккомпанемент «Сама садик я садила», Думичев подошел к нему и, чтобы снова не попасть впросак, хлопнул по плечу:

— Браток, как мне тут до Гранина добраться?

Гранин, как дошел до верхнего ми, дал такого петуха, что начштаба и комиссар, стоящие в стороне, с удивлением оглянулись. Гранин кивнул на Пивоварова:

— Вон, спроси у капитана.

Думичев повернулся, увидел ладного, подтянутого капитана с золотыми нашивками на синем кителе, вид у капитана под стать тому образу, который за эти месяцы выносил в своем сердце Серега Думичев. Значит, Гранин сбрил бороду.

— Разрешите обратиться, товарищ капитан? — браво произнес Думичев.

— Обращайтесь.

— Прибыл до капитана Гранина в десантный отряд. Сапер Думичев из роты лейтенанта Репнина.

— До капитана Гранина, значит? — смаковал Пивоваров. — Хорошо. Капитан Гранин любит подтянутых и лихих бойцов. — Пивоваров помедлил, оглядывая сапера с ног до головы. — Только капитан Гранин очень занят. Не знаю, сможет ли он оторваться от дел и принять вас. Обождите здесь, сейчас доложу. — И не глядя на Гранина, скрылся вместе с комиссаром в Кротовой норе.

Думичев обомлел: опять не тот! Он снова подошел к гармонисту:

— Так это был не Гранин?

— Какой ты прыткий. Этак — раз-два! — и до самого Гранина хочешь добраться. А вдруг Гранин не станет с тобой разговаривать?

— Станет. Мне командир приказал передать Гранину личный поклон. А знаешь моего командира: он хоть званием и ниже Гранина, но знаменит на весь Гангут. Слыхал про лейтенанта Репнина?

— Окопчики, что ли?

— Окопчики! — фыркнул Думичев. — Кабы не эти окопчики, тебе бы тут не разгуливать и не распевать…

Гранин метнул сердитый взгляд на часового: тот пытался подать Думичеву знак. Часовой тут же отошел.

— Ох, боюсь, не возьмет тебя Гранин к себе в отряд, — в сердцах произнес Гранин.

— Почему не возьмет, раз я командированный?

— Мало что командированный. Он у нас такой: он сначала храбрость и силу у всех проверяет.

— А Гранин сам силен?

— Так себе… — К Гранину вернулось веселое настроение. — Такой, как ты, невзрачный…