Дети Хроноса

Госпожа Неелс напрягла мозги. Она очень хотела помочь, но…

– Я не помню, – всхлипнула она. – Вы считаете это ужасным?

– Нет, – сказала Ханнелоре.

В углу комнаты на деревянном стеллаже красовался маленький телевизор с встроенным видеомагнитофоном. Под ним стоял ряд кассет.

– Она любила фильмы, – с готовностью сообщила госпожа Неелс.

Ханнелоре пробежала взглядом по названиям: «Крамер против Крамера», «Нелл», «Из Африки», «Женщина французского лейтенанта», «Звуки музыки», «Ромео и Джульетта», «Грек Зорба».

Ханнелоре осмотрела корешок той последней кассеты. «Бетамакс». Кто сейчас еще работает с «Бетамаксом»? Эту систему давно убрали с рынка.

Ханнелоре взяла эту кассету со стеллажа. Она была тяжелее обычной кассеты. Госпожа Неелс встала.

– Вы что-то нашли? – спросила она, полная надежд.

Ханнелоре открыла коробку. В нее была засунута тетрадь в холщовом переплете с надписью: «Мой дневник».

– Это то, что вы искали?

Госпожа Неелс, полная энтузиазма, улыбнулась.

Ханнелоре открыла тетрадь. В этот момент зазвонил ее мобильный.

– Алло, Ханнелоре Мартенс.

Это был прокурор Бекман.

– Вандале мертв, – сказал он. – Его домработница нашла его сегодня утром.

– Убийство?

У госпожи Неелс чуть не случился сердечный приступ, когда она услышала слово «убийство».

– Нет. У Вандале был рак последней стадии. Он выхаркнул свои легкие. Поэтому врач не посчитал нужным оповестить полицию.

Ханнелоре жестом показала госпоже Неелс, что ей не стоит беспокоиться.

– Это не связано с Карине, – сказала она, закрыв трубку рукой, когда госпожа Неелс начала рыдать в голос.

Ван-Ин сбросил ботинки. Он пошел к холодильнику и взял «Дювель». Два признания за один день – это больше, чем он мог «переварить». Признание Артса далось легко. Мужчина все аккуратно изложил на бумаге, и Ван-Ин потом спокойно изучит его рассказ. Случай Барта показался ему гораздо трагичнее.

Когда Ван-Ин поднес стакан к губам, он услышал, как Ханнелоре поворачивает ключ в замке. На всякий случай он сделал большой глоток.

– Вместе ушли, вместе пришли, – сказал он с невинным лицом.

Ханнелоре проигнорировала «Дювель». Она выглядела особенно взволнованной.

– Карине все-таки была на второй фотосессии в «Помощи», и в тот вечер, когда она исчезла, она снова туда собиралась.

Она бросила на стол дневник. Ван-Ин прочитал нужный отрывок.

– Она пишет, что пойдет на все что угодно, лишь бы успешно завершить задание, – метала громы и молнии Ханнелоре. – Если с ней что-нибудь случилось, я никогда тебе этого не прошу, Питер Ван-Ин. Это ты вскружил ей голову своими ковбойскими рассказами. Я сегодня днем была в ее комнате. Ребенок еще верит в доброту и справедливость. Она боготворит романтических героев. Жизнь для нее – это фильм со счастливым концом.

Ван-Ин дал ей прокричаться. Последние строки из дневника что-то ему напоминали.

– «Однако на одно я обратила внимание: от мужчины воняло „туалетным утенком“», – прочитал он вполголоса.

– Что ты там бормочешь?

– Бенедикт Верворт, – истерично засмеялся Ван-Ин. – От этого говнюка воняло «туалетным утенком».

– Я звоню Бекману, – решительно заявила Ханнелоре. – Пришло время, чтобы кто-нибудь положил этой мерзости конец.

Йохан Брэйс натянул на голову кожаную балаклаву. Министр проверил свои орудия. Все инструменты аккуратно лежали в ряд. Ведь это был уже не первый раз, когда он играл в снафф-видео^[71]. Карине Неелс лежала в подвале, прикованная к прутьям старомодной кровати. Она была голая. Бенедикт Верворт поставил камеру на штатив и сделал пробную съемку. В углу стоял бак с негашеной известью, который не должен был попасть в кадр. Бенедикт передвинул пару прожекторов, пока не остался доволен освещением. Через час появятся гости, и он хотел, чтобы все было в полном порядке.

Прокурор Бекман внимательно слушал отчет Ханнелоре.

– Два раза дело срываться не может, – сказал он, когда она договорила. – Ни у кого не будет к нам претензий из-за того, что мы обойдемся с этим сбродом грубо.

Ханнелоре кивнула, и для Ван-Ина это был знак приступать к действию. Через три минуты три фургона с воющими сиренами пылили в направлении Вардаме. Ван-Ин и Ханнелоре ехали за ними на «рено-твинго».

– Барт что-нибудь об этом знает?

На Барон-Рюзеттелаан Ханнелоре дала полный газ. Ван-Ин пристегнулся.

– Я не думаю. Барт только хотел отомстить за своего брата.

Ханнелоре сбавила скорость перед мостом через канал Брюгге-Кортрейк. Стрелка спидометра показывала восемьдесят километров в час. «Рено-твинго» запротестовал, когда она резко повернула. Ван-Ин задержал дыхание. Он пытался привести свои мысли в порядок. Рассказ Барта в двух словах не передашь.

– Дани срочно нужны были деньги на коррекцию груди. Он пришел к брату за советом, и тот представил его в «Клеопатре».

– В 1985 году?

– Да.

Ханнелоре догнала фургоны. Она сбавила скорость.

– Барт работал на Вандале уже больше двадцати лет. Он знал «Клеопатру», – рассказывал Ван-Ин.

Он отстегнул ремень безопасности и закурил сигарету.

– Что ты имеешь в виду под «он работал на Вандале»?