Дети Хроноса

– Возвращение блудного сына, – констатировал он с сарказмом. – Я надеюсь, что этот разговор того стоит.

Артс поднял голову. Он потер свой заросший подбородок и мигом оценил полицейского.

– Мне начинать сначала, комиссар?

Ван-Ин кивнул, перемотал пленку назад, проверил качество записи и снова нажал на кнопку «старт». Потом он откинулся назад и жестом показал Артсу, что можно начинать.

Первая часть рассказа мало относилась к делу. «Клеопатра» перешла от Вандале к Артсу, который сделал из нее бордель класса люкс. Однако с важными гостями в Love обходились по-особому. Все проходило тайно и безопасно. Артс работал исключительно на комиссионных, и ему редко приходилось поставлять профессиональных девушек. Такое случалось только в тот момент, когда запас добровольцев иссякал.

– То есть вы знали, что Вандале вербовал жертв через НКО «Собственная помощь».

Артс сделал глоток кофе и спросил Ван-Ина, не будет ли у него сигареты.

– Значит, вы это выяснили, – ухмыльнулся он.

Ван-Ин сам взял сигарету и подвинул пачку Артсу.

– Чем они богаче, комиссар, тем скупее. Секс в Love был бесплатным. Каждая молодая женщина, которая обращалась за помощью к фондам НКО, могла расплатиться с долгами двумя способами: натурой или наличными.

– Прекрасная благотворительность, – горько заметил Ван-Ин.

– О благотворительности речь действительно не шла, комиссар. НКО давала своим клиентам два документа на подпись. В одном говорилось, что они получили в подарок определенную сумму денег. Другой был долговой распиской на эту же сумму. Это, впрочем, относилось ко всему посредничеству НКО. От старых баб, прожженных пьяниц и хороших семьянинов ожидались наличные.

Теперь Ван-Ин понял, как НКО удалось сделать так, чтобы двойная бухгалтерия совпадала. Так называемые подарки фактически были займами, которые по-черному требовали назад.

– И никто против этого не протестовал.

– Недотепы держались в тени. Все, кто обращались в НКО, тщательно проверялись. Чаще всего это были люди с временными финансовыми проблемами и не имеющие возможности обратиться в другое место.

– В другое место, кроме этого?

Артс улыбнулся наивности комиссара. Чиновники со стабильным доходом представить себе не могли, чтобы людишки, живущие за чертой бедности, говорили о возможности совместного с ними сосуществования в обществе потребления.

– Те, кто живут на пособие по безработице, тяготятся непосильными расходами, семьи с огромными долгами, студенты без стипендии и одинокие женщины, – сказал он, покачивая головой. – Четвертый мир не нужно искать только в трущобах. Сотни тысяч наших земляков существуют на краю финансовой пропасти, они живут в неприметных районах и ведут, казалось бы, нормальную жизнь. Но их зарплаты хватает только на то, чтобы оплатить жилье и еду. То, что у них остается, они тратят на предметы роскоши, которые они, собственно говоря, позволить себе не могут. Это тип людей, кому НКО дает деньги взаймы беспроцентно: честные, бедные граждане, которые обычно выплачивают долги.

– Молодые, одинокие женщины получали шанс погасить долги натурой.

– Верно, комиссар.

– И из этого извлекали выгоду несколько деловых друзей Вандале.

– Так и есть, – ухмыльнулся Артс. – Вандале чертовски хорошо знает, откуда Авраам берет горчицу.

У Ван-Ина было такое впечатление, что Артс говорит правду.

– Если я правильно понимаю, НКО собирала фонды ради благой цели. Официально деньги раздаривали малоимущим, а неофициально возвращали через беспроцентные займы.

– Пожалуй, я могу отгадать ваш следующий вопрос, – улыбнулся Артс. – Вы, конечно, хотите знать, что происходило с этими отмытыми деньгами.

Ван-Ин знал, куда текли миллионы, но и виду не подал.

Артс налил себе чашку кофе и взял сигарету.

– Лодевейк Вандале – идеалист. Он испытывает отвращение к нашему современному беспорядочному обществу, где все дозволено. Он стремится к обществу, где каждый знает свое место и где все идет как по маслу.

– Сингапурская модель.

– Точно, комиссар. Сингапур – это его яркий пример. Он хотел сделать из Фландрии образцовое государство, а чтобы это осуществить, сначала необходимо было восстановить дисциплину. Эту мечту мог осуществить VLOK.

– Не слишком ли это лицемерно для педофила?

Артс помотал головой:

– Вы не понимаете, комиссар. Вандале считает себя другом детей. Любовь между ребенком и взрослым он считает чистой и непорочной.

– Я думаю, что у Вандале не все дома, – заметил Ван-Ин.

– Можно и так сказать. Иначе почему, думаете, я сдался полиции?

– Я действительно спрашивал себя почему.

– Я боялся Йоса Броуэрса.

Артс кратко описал образ наемного убийцы, которого натравил на него Вандале.

– Вероятно, Вандале боялся, что я проговорюсь о смерти Дани.

– Транссексуала, – добавил Ван-Ин.

Артс промолчал.

– Вы знали ее раньше?

– Нет. Однажды Дани появилась в «Клеопатре» и спросила, нет ли у меня для нее работы. Она говорила, что ей срочно нужны деньги на коррекцию груди.

Артс состроил брезгливую мину, как будто только что съел кусок тухлой рыбы.

– Она была так уродлива?

– Наоборот, комиссар.

– То есть вы приняли ее на работу.

– Да.

– И она подошла?