Дети кицунэ

– Идём, – Орочи дёрнул меня за плечо. – Нет времени, чтобы таращиться!

– Я никуда не пойду без брата!

– Да ещё догонит! Идём, идём!

Эта странная тягу укрепилась настолько, что я уже не могла сопротивляться. Чёрная река стелилась далеко вперёд, и я шла, будто кто-то тянул меня за невидимую верёвку. Но когда за спиной показался Такеши, вновь принявший человеческий облик, стало легче. Он взвалил на плечи короб с запертым внутри онрё.

– Масуми! – донеслось из окна. – Масуми, куда ты?

– Я не могу! – отозвался Керо. – Я чувствую, что должен быть там!

– Мас… Керо! Керо, остановись! – Широ попытался его догнать, но Керо отгородился морозным облаком из мелких кристалликов льда. – Керо!

– Прости…

Он подобрался ко мне и грустно взглянул – так, что мурашки по коже побежали. Широ ещё попытался нас догнать, но уже на лестнице мы затерялись среди других ёкаев. Невесть откуда появилась Ран. Одно из её щупалец-прядей успело поседеть.

Заиграла музыка, раздались крики и чудовищный рёв. Хякки-ягё, величественный парад ста демонов, начал свой ход. Нам оставалось только влиться в поток.

Такеши взял меня за руку. На его макушке торчком стояли лисьи уши, в жёлтых глазах уже не было белков. Когти, длинные и острые, не царапали, но крепко упирались в мою кожу, а сзади с каждым шагов раскачивался чёрный пушистый хвост. Он с ними. Среди них и чёрно-бурый лис, мельтешащий впереди. И почему я всё никак не могу назвать его «отцом»?..

За спиной вышагивает Ран. Из-под её распущенных волос скалятся острые зубы второго рта – хищные. Одна из них. Керо, как никогда бледный, смотрит на чудовищ вокруг белыми, горящими в темноте глазами. Их глазами. Зеленоглазый Хван, держа под руку кого-то невидимого, идущего рядом, ничем не отличается от них. И в то же время я слышу, как бешеный онрё скребётся в аптекарском коробе. Каждая вспышка его гнева откликается внутри меня – и придаёт сил, чтобы идти дальше. Получается, я тоже с ними.

Парад плывёт к городским окраинам. Под ногами разливается маслянистый чёрный туман, как от песен Йеньяо. Люди прячутся по домам, закрывают двери, выставляют разноцветные обереги и сидят тихо, как мыши. Они знают, что встреча с хякки-ягё заканчивается смертью. Они боятся всех – в том числе, и меня.

– Шествие ночное! Ста демонов парад! Юрэй, ёкай, цукумогами – все шагают в ряд! – громко поёт одноглазый музыкант с потрёпанной бивой.

Бивы ожившие, вместе с сямисэнами и бумажными зонтиками, недоверчиво поглядывают на «мёртвый» инструмент. Следом идут чудовищные о́ни, с ног до головы обвешенные оружием. На их плечах болтаются украшения из человеческих скальпов. «Женское начало» представляют рокурокуби с курительными трубками и длиннющими шеями, позволяющими смотреть на парад свысока, роскошные дзёро-гумо с позолоченными паучьими лапами вместо ног, чернозубые охагуро-бэттари и мелкие воровки-додомэки с птичьими глазами на руках. Неприкаянные юрэй плетутся в конце. Все одеты, как полагается – в яркие праздничные одежды. А стоит нам лишь выйти за городские ворота, ряды шествующих разбавляют «дикари» – болотные каппы, мертвенно бледная Юки-онна, древесные ко-дама и тэнгу, среди которых я узнаю Йеньяо. Вот и встретились. Кажется, теперь её несильно волнует, что кто-то может увидеть её без повязки.

– Что ты думаешь? – тихо спрашиваю я.

Такеши закусывает губу – в свете огней его клыки блестят особенно ярко.

– Если честно… – шепчет он. – Мне страшно.

Очередная вспышка Соры заставляет мои волосы вспыхнуть огненно-рыжим. Как шерсть. Бегущий впереди лис на мгновенье оборачивается, как бы сверяясь, на месте ли мы, ненадолго останавливает взгляд на моей чёлке и снова теряется среди пёстрых кимоно. Мы с Такеши вновь остаёмся одни.

– Наверно, надо сказать спасибо страху, – заключаю я. – Страх даёт понять, что ты живой.

– С этим прекрасно справляются и другие вещи.

– О чём ты?

– О том, что я чувствую к тебе.