Дети Крылатого Змея

— …вот так… — он поместился, и поерзал даже, устраиваясь поудобней. Заворчал. Ну да, конечно, металл был холоден, да и в самой комнате было довольно прохладно. — Потерпи. Десять минут. И все закончится. Постарайся не двигаться, а то нас заставят пройти эту процедуру сначала…

Не хотелось отпускать его.

— Я буду рядом. Что бы ни случилось, я буду рядом… слышишь?

И желтизна ушла из глаз Мэйнфорда.

— Слышу, — это ответил уже человек, и Тельма не сдержала улыбки. Зверь ей нравился, но с человеком оно как-то привычней, что ли.

Тео терпеливо ждал в стороне. Кивнул, выражая одобрение. И молча указал куда-то за стальную гору. И сам же сделал шаг.

Он ступал совершенно бесшумно.

И лишь добравшись до двери, весьма неприметной двери, которую Тельма нашла бы далеко не сразу, заговорил:

— Ты все сделала правильно.

— Это ему…

— Аппарат лишь считывает потоки силы, начиная от основных и заканчивая следовыми. Он не способен повлиять на пациента. Почему-то все боятся именно этого, — Тео щелкнул выключателем, и загорелась лампочка.

Электрическая.

Желтая колба на проводе. Она висела так низко, что Тельма смогла бы прикоснуться к пыльной ее оболочке, просто подняв руку. Спустя секунду комнатушка наполнилась вонью, и Тео поморщился.

— Здесь убирают реже, чем того хотелось бы. Наши не любят сюда спускаться. Садись.

Сам он устроился в низком кресле, неудобном с виду.

— Это операторская. Отсюда мы будем управлять процессом. Вот, нажимай, — он показал на красный рычажок. — И скажи что-нибудь. Он услышит тебя. Говори.

— Мэйнфорд…

Говорить приходилось в микрофон, приделанный к низкой подставке. И Тельма наклонилась, а Тео осторожно, случайно словно бы, коснулся ее волос.

— От тебя пахнет осенью… а я летний. Скажи, что я запускаю сканирование. Ему покажется, что время тянется долго, но это исключительно субъективное восприятие. Пусть закроет глаза. Пусть постарается не думать… хотя нет, не думать ни у кого не выходит. Пусть постарается думать о чем-нибудь успокаивающем. Не знаю, птички там. Бабочки. Цветочки.

Тельма послушно повторила инструкции, только про птичек говорить не стала. Мэйнфорд и птички? Чушь. Да и бабочки немногим лучше.

Пусть думает о море.

Море он любит.

— Хорошо, — Тео отстранился, хотя операторская была слишком тесной, чтобы Тельма чувствовала себя спокойно. — Тогда начинаем…

Один за другим вспыхивали экраны.

Дюжина.

И паучьи пальцы метались над длинной консолью, что-то нажимали, поворачивали, тянули…

— Это калибровка… настраивать надо под пациента. Неудобно. Но ничего лучше пока не придумано. Попроси его повернуть голову влево… вправо… и теперь прямо. Вот так пусть и лежит.

На экранах расползались цветовые пятна. Желтые и синие.

И красные тоже.

Красный цвет вызывал тревогу, но его было немного, он появлялся и исчезал, переходил в оранжевую гамму или же вовсе выцветал до белого. А белый обретал сапфировую синеву…

— Замечательно.

Тео с трудом сдвинул рычаг, и аппарат загудел. Гудение его, мелкая вибрация были слышны даже в операторской, и Тельма с неудовольствием подумала, что внутри машины они ощущаются совершенно иначе. И могут напугать Зверя.

— Нет, — Тео накрыл микрофон ладонью. — Он справится. Надеюсь, что справится… а у нас и вправду есть десять минут на твои вопросы. И на мои тоже. Думаете, это я убил Синтию?

Глава 13

Джонни мерил шагами коридор.

И в другое время Кохэна позабавила бы эта нервозность человека, который в обычной жизни старался казаться сдержанным, равнодушным даже.

В другое время.

Время уходило. Он слышал, как растворяются в Бездне мгновения, отведенные ему прихотью то ли богов, то ли судьбы. И, положив руку на грудь, Кохэн слушал, как бьется собственное сердце.

Скоро придет время платить по долгам.

Хватит ли у него смелости?

— Они родственники, — Джонни дошел до угла и остановился.

— Кто?

Дверь не закрыли. И Кохэн мог бы пойти следом, но чутье подсказывало, что это будет неразумно. Если бы в его присутствии нуждались, ему сказали бы.

— Они. Этот… — Джонни нарисовал в воздухе треугольник, — и чтица. Родственники. Близкие.

— С чего ты взял?

Док не услышал. Он стоял, покачиваясь, почти упираясь лбом в стену. И на лбу этом блестела испарина.

— Надо было сказать ему… когда я понял… я был слишком расстроен. Из-за сестры… ее ведь найдут? Он будет искать… но найдут ли… в Нью-Арке многие исчезают бесследно. Я знаю. Я видел статистику… а Синтия меня предала. И поэтому я забыл.

— О чем? — Кохэн подошел к доку и развернул его. — Джонни, возьми себя в руки.

Бесполезно.

Мэйнфорд, может, и сумел бы дозваться, но от Кохэна док лишь отшатнулся.

— Руки убери!

— Док…

Лицо Джонни исказила гримаса отвращения.

— Это все вы… такие, как ты… как он… нелюди… — он попятился, и если бы было куда бежать, сбежал бы. — Из-за вас… Синтия… и моя сестра… как же…

— Джонни!

— А теперь еще она…

Пощечина получилась хлесткой, и пожалуй, Кохэну стоило сдержаться, но ему надоело.

Сдерживаться.