Дети Крылатого Змея

…шоколадного печенья, что доходит в старенькой духовке. Ее давно следовало заменить, но кухарка против новшеств.

…молока.

…и супа-пюре, который Тельма от души ненавидит.

Откуда здесь взяться этим запахам?

— Позвольте вас осмотреть? — нынешний целитель в серой форме управления был незнаком. Он устал, явно дежурил не первую смену, и непонятное сопротивление пациентов его раздражало.

Виделось в том ненужное кокетство.

— Я в порядке, — Тельма выдавила улыбку. — Просто надо немного отдохнуть.

Мэйнфорд оказался рядом, теперь он двигался иначе, сам не замечая за собой перемены. Бесшумный. И не по-человечески быстрый.

— Вы истощены, — целитель все же прикоснулся к руке. — Вы на грани. Вам не просто отдых нужен! Вы понимаете, что почти убили себя?

Мэйнфорд хмурился.

Странно, Тельма не видела его лица, но точно осознавала: хмурится. И лоб морщит. И чувствует себя виноватым, потому как именно он загонял Тельму, пока вовсе не загнал.

— Я оставлю вам успокоительное. И снотворное. Несколько часов спокойного сна помогут, но я все равно настаиваю на полноценном отдыхе… и вынужден буду подать рапорт.

Это сказано уже Мэйнфорду.

Ну да, конечно. Его ведь считают виноватым, хотя он совершенно ни при чем.

Тельма сама себя загнала.

Сон… сон — здравая мысль, только сейчас не время спать. Она или выживет, или нет… а она хочет жить. Очень хочет.

— Подавай, — Мэйнфорд обнял ее, и близость его вернула силы. Ненадолго. — Я вообще ее уволю…

— Не посмеешь…

Целитель хмыкнул, но почему-то успокоился. И это тоже было непонятно. Но Тельма слишком устала, чтобы думать еще и о нем. Она позволила себе закрыть глаза и расслабиться.

Ненадолго.

А когда открыла, то обнаружила, что квартира пуста.

Исчезло тело Гаррета.

И кучи пыли на полу. И сам этот пол едва ли не блестел, вычищенный выездною бригадой. Впрочем, и она куда-то подевалась.

Целитель?

Сон был настолько крепким, что Тельма ничего не заметила.

— Привет, — она села, понимая, что ко всему прочему не заметила она и того, как ее раздевали. А это уже показатель. Или за столь своевременный глубокий сон стоило целителя благодарить?

Надо будет узнать его имя. Смелый человек, если решил Мэйни угрожать.

Мэйнфорд спал здесь же, на полу, кинув себе старый плед, в который частью и пытался завернуться. Но Мэйнфорд был большим, а плед — маленьким.

Оделся бы хоть.

Повязки сползли, и на белой коже вспухли красные полосы свежих рубцов, из которых торчали белые нити шовного материала.

— Спишь? — Тельма потрогала зубы.

Во рту было кисло. Неприятно.

Спит.

Или нет?

Дрогнули веки, приоткрылись желтые глаза, и Зверь, выглянувший в них, заворчал недовольно. Конечно, Тельме полагалось отдыхать. Крепкий сон. Покой. Что там еще выписывают в подобных случаях? Чистую зону…

— Я на кухню, — сказала она шепотом. — Не буди его, ладно? Ему тоже досталось.

И, не удержавшись, погладила колючую макушку.

Зверь зажмурился. Ему, пусть и животному, но приятна была ласка. Он хотел больше, но задерживать Тельму не стал.

Дверь сломанную сняли. И вновь же вычистили все. Стол вот исчез. Стулья. Кажется, шкафчик один, и значит, остаточное поле Хаоса было достаточно сильным, чтобы изменить энергоструктуру предметов.

Чайник не забрали.

Уже хорошо.

Мэйнфорд появился, когда Тельма разлила по чашкам кипяток.

— В холодильнике еда есть, — сказал он, широко зевая. — Ребята привезли, а тебе надо.

— И тебе.

— И мне.

Холодные бургеры неплохо пошли с горячим чаем. Тельма жевала сосредоточенно, пытаясь выкинуть из головы все, что не касалось собственно самого процесса жевания. И Мэйнфорд, устроившись рядом, не мешал.

— Я снял номер в гостинице. На Острове.

— Зачем?

— Затем, что тебе надо где-то жить, — он бургер обнюхивал, и заметно было, что эта еда не внушала особого доверия.

— У меня квартира имеется, — возражала Тельма исключительно из упрямства.

Ее квартира? Очередная дверь из фанеры, которую вынести можно даже не пинком — плевком. Щиты? Дело, конечно, хорошее, Мэйнфорд сам их ставил, но ничто не совершенно. И щиты эти при грамотной атаке продержатся с полчаса, а то и меньше.

— Не упрямься, — он большим пальцем стер с ее губы каплю соуса. — Ты же сама все понимаешь. На Острове безопасней. Там каждый отель в своем роде крепость. Тюрьмы наши охраняют хуже. Мне придется уйти. Я должен буду уйти.

— Кохэн?

— И не только. Наши сказали, что Вельма пропала… а я все еще отстранен… на шефа надавили, а кто — не понятно… по телефону не скажет точно. Теперь еще вот Гаррет.

— Умер? — на всякий случай уточнила Тельма.

— Умер, — подтвердил Мэйнфорд. — Сочувствовать не стоит. Мы не были особо близки.

— Тогда не буду, — Тельма облизала пальцы. Сытая, она становилась ленивой, расслабленной. — Значит, номер… ждать… а ты будешь искать Кохэна, пока его не пристрелили… уверен, что найдешь?

— Уверен. Если не я… слушай, а тебя не пугает, что я… что нас двое?

— Нет, — подумав недолго, ответила Тельма. И сказала, между прочим, чистую правду: — Без Зверя тебе не выжить. И мне тоже. Что Гаррет говорил о сердце?

— Бред умирающего.