Дети Лавкрафта

В соседней комнате народ смеется – похоже на волны, перекатывающиеся через бьющееся стекло. Наталкиваюсь на скамейку, мой вечерний кавалер вдруг оказывается рядом, ладонь его охватывает мою обнаженную руку. Голова клонится вниз. «Все о'кей, я не пьяная, – слышу я саму себя и тру глаза. – Это просто звезды. Это просто колокола».

[::/ПАМЯТКА::]

[:: ПОСЛЕ::]

Все школы выглядят одинаково, пахнут одинаково, звучат одинаково, думаю я, пока мы проходим по гулким залам. Даже после стольких эпох, даже на воздухе, так насыщенном влагой, наши с Мальчиком слишком медленно приспосабливающиеся допотопные легкие силятся дышать. Крохотный пурпурно-голубой огонек, все еще искрящий и мигающий сбоку на моей гладкой, безволосой голове, он помнит за меня. Не дает мне забыть ничего. Свернувшиеся раскрашенные листы бумаги бьются о кремовые и зелено-желтые стены. Пятнистый линолеум, пожелтевший и треснувший под напором водорослей и мха, пробивающихся сквозь каждую щель. Длинные коридоры, молчаливые, высокие и широкие, по стенам рядами тянутся ржавеющие шкафчики, покрытые пылью окна и распахнутые двери классов. Миниатюрный размер каждой деревянной парты с закругленными углами и шаткого стульчика. Все настолько знакомо, как будто мы опять дети рода человеческого. Единственное, чего не хватает, так это легкого запаха мела в воздухе.

Кончиком одного длинного липкого пальца дотягиваюсь до выцветших остатков рисунка высоких зеленых растений. Бумага до того хрупка, что распадается от моего легчайшего прикосновения, разлетается на тысячу частиц, повисающих в воздухе, словно насекомые. Не был ли рисунок делом рук одного из тысяч моих детей еще тогда, в ранние века после преобразования мира, когда мы все еще были больше людьми, чем нелюдями? Имплант в разжижающихся остатках моего мозга не выдает никакой памяти. Пока мы движемся по растрескавшимся каменным полам, из шкафчиков и дверных проемов выбиваются бледные ветви с распустившимися цветками и пучки высоких водорослей, где-то на башне нежно трезвонит единственный колокол. Ветер, наверное, или косяк плавающих полипов. Мы с Мальчиком согласно улыбаемся друг другу.

Проходы между залами и лестничные марши сходятся, вливаясь в лишенный крыши многоуровневый атриум. Крошечные ящерки спят на балюстрадах и теплых полах. Мужчина направляется в другую сторону, вниз по широким ступеням из серого мрамора, ведущим к подземным рекам, биолюминесцентным помещениям и сверкающим ночным прудам, где обитают в слитном единстве те дети и старшие, которые настолько далеко и превыше нас, что мы с Мальчиком слышим их пение лишь как слабенький порыв, рывок сердца, что успевает лишь дрогнуть и растаять, прежде чем мы начнем подпевать.

Еще не время. Мне пока еще не пора.

Мы с Мальчиком продолжаем спускаться к массам лежащих на спине тел, укрывающих весь пол, свисающих поперек балюстрад до самого лестничного колодца, повисших на балконных ограждениях, будто сверкающие гобелены. К центру помещения они начинают сливаться, тела соединяются и смешиваются воедино, образуя единую живую массу, что стекает вниз по широкой, округлой расщелине в центре пространства. Из-под обобщенного дыхания и движения их тел доносится неумолчный низкий рев океана, прокладывающего себе путь через остатки гор, через воронку пульсирующей плоти, которая бесконечно нисходит к своим братьям и сестрам в нижние водяные покои. Струйки гнилостного и сладковатого запаха заполняют мне легкие, запахи моих детей и старших, когда они отправляются в свое последнее путешествие для присоединения к неуклонно разрастающемуся существу, которое однажды охватит океан, потом в один прекрасный день поглотит целиком всю планету, которое однажды вновь займет свое место странника по темной реке звезд, кто в один прекрасный день отыщет еще один яркий голубой мир, в который погрузится, сжавшись, обоснуется и будет грезить до той поры, пока не придет опять время для повторения круговорота жизни.

Мы пробираемся через веревки размягченных костей, через колонны вибрирующих конечностей, наши руки пробегают по гудящей плоти, когда мы переходим на другую сторону помещения. Чувствую, как их мысли электрическими разрядами трепещут во мне, радушие, приветствия, уверения в семейной любви, отождествление, астральные проекции и все космические откровения, что приходят в ожидании божества. Дышать становится легче, в моем не имеющем возраста теле стихает боль мириадов булавочных уколов. Эти дети мои меня не понимают, но они меня любят, и они исцеляют меня, потому что это я приоткрыла для каждого из них чудесный, меняющий сознание облик того, что грядет, того, чем все мы станем. Я единственная сохраняю облик нашего собственного будущего.

[:: ПАМЯТКА #2724869.4::]

18 июля 24… года, 04 ч. 12,08 мин.

[:: ПОИСК::]

Prion Tech Temporal Cortex Diary #74543.07