Дети Лавкрафта

По сигналу Джей Ухмылка выскальзывает из-за гобелена с тактичной римской эротикой и набрасывает драгуну на шею гарроту. Возможно, Джей Ухмылка дает маху: в схватке с вышеупомянутой женщиной Лохинвар он получил раны незаживающие. К тому же и у сэра Хэнда репутация бойца мирового класса в сражениях: пять лет кряду он становился чемпионом в единоборстве на королевском турнире. И слава его была не пустым звуком. Его шипованная боевая рукавица хватает и рвет проволоку одним рефлекторным движением. Через плечо он хватает Джея Ухмылку за руку и швыряет его через весь пиршественный зал.

Сэр Хэнд выхватывает свой клинок и скалится:

– Ну, подходи, паршивцы. – Он не ждет, когда стражники примут его приглашение, а начинает сразу же кромсать их на куски. Легкая закуска. На балконе засели меткие стрелки. Вокруг драгуна зазвенели стрелы, пущенные из арбалетов. Три впились ему в латы. Другие отскочили прочь, не причинив вреда, если не считать царапины на ясном челе рыцаря. Вот тут он рассердился.

Кролик Аббат запрыгнул на балкон. Его полет в воздухе был таким же легким, как и у мистиков Востока, спавших на гвоздях, когда они не изрыгали пламя и не разили своих врагов кучами в сражении. Стрелки согнулись, чтобы перезарядить арбалеты. Увы, промедлили. Промчался Кролик Аббат, на ходу откусывая им головы, словно садовыми ножницами ряд маргариток подстриг. Потом он низвергается с балкона и оказывается среди твоих стражников – и это ничуть не лучше. Он драл когтями – и спереди, и сзади. Лица и конечности отлетали напрочь.

Звучит рог. Входные ворота рушатся во двор. Королевские воины устремляются в пролом с мечами, готовыми к сече.

Чего враги твои не соображают, так это того, что твоя доблестная стража тут не главное. Нет, пушечное мясо наличествует только чтоб обеспечить тебе кровавую трапезу и суть быстротекущей жизни. Ты же – продолжение разлома в подполе. Придавленный тоннами камня, он вопиет о пище. Его нужды – это твои нужды. Ты глубоко вдыхаешь. Струйки и капли крови из ран меняют направленность и по воздуху потоком устремляются в чудовищную воронку твоей утробы. Пузо твое раздувается, а размах удлиняется. Меняется твой смех. Твоя уродливая тень покрывает этот обиженный богом сброд, сражающийся изо всех сил. Все головы поворачиваются, рассматривая твое обалденное обличье.

Какое-то время ты даже думаешь, что смог бы победить.

Родной старый дом

Лохинвар не видела дома своей юности с тех пор, как сорок зим назад спаслась бегством при его уничтожении. От хижины остались едва заметные следы. Заросшая горка камней указывала на место семейного очага, где когда-то Лохинвары, собравшись, пили какао и пели рождественские песни. На мгновение она увидела свою мать, голую и бледную, как лед, прислонившуюся к стволу ели. Лохинвар издала необычный звук и тут же с досадой заткнула себе рот перчаткой. Подбежал Мантус, принюхиваясь. Не учуяв ничего интересного, обратился к хозяйке с недоуменным скулежом.

Хэнд глотнул из винного бурдюка, как делал это каждые несколько минут без достойного результата.

– Мисс Лохинвар, как это вы выглядите ни на день старше сладостных шестнадцати?

Она сняла свой крылатый шлем и отерла пот.

– Я куда как много проспала, сохраняя красоту.

Лохинвар не так давно узнала впавшего в немилость рыцаря, если не считать тянувшейся за ним славы да ее умозрительного представления о побоище в замке Барона Нужды. Мать или Кролик Аббат о нем не рассказывали. Вообще-то до того самого дня, когда убили ее мужа, миссис Лохинвар надежно скрывала наличие у нее былой жизни в качестве разведчицы и задиры.

Мантус послушно отыскал след Хэнда на сельской свалке и вытащил его из-под кучи мусора за загривок. Лохинвар сама представилась и познакомила с Боуи. Как только Лохинвар раскрыла свои намерения, Хэнд перестал артачиться и скоренько протрезвел.

– Вы намерены схватиться с Нуждой? – спросил он. – Зачем я вам нужен? Зачем вам лазутчик?

Она пожала плечами:

– Лазутчик мне нужен потому, что хорошие мускулы всегда пригодятся, к тому же это дешево. А вы мне нужны потому, что однажды уже побили этого сукиного сына, а я в этом смысле суеверна. Говорят, он собак боится, а у Мантуса к нему свой счет. Флинт? Ну не пешком же мне ходить, а?