Дети Локи (СИ)

Нарви опёрся плечом в свод арки между столовой и гостиной, ожидая, что же будет дальше. До конца поверить в искренность трикстера было сложно. Фенрир прошёл в комнату и лёг у ног Хель. Все они ждали, что же скажет отец.

— Мы оба лишились рассудка в тот день, — Локи заговорил громко, будто декламировал театральную роль, чтобы каждый, кто слышал эти слова, мог почувствовать его боль. — Мы остались во тьме и тишине, и только проклятая змея шипела и плевалась ядом, угрожая лишить меня зрения. Сигюн была стойкой и смелой. Она страдала молча, как и все женщины. Всё, что я от неё слышал — это речи о любви и молитвы, обращённые к мудрости Одина. Она надеялась, что Одноглазый может нас помиловать. Но я не понимал, зачем мне такая жизнь, в которой я лишён моих детей. И я вспоминал, как асгардцы повязали моего Фенрира, как превратили в волка моего Вали, как он разорвал моего Нарви. Я помнил каждый взгляд, полный отвращения, брошенный на мою Хель, и каждое мерзкое слово, сказанное о моём Йормунганде. И каждый раз, когда яд змеи падал мне на лицо и обжигал мою кожу, гнев мой становился всё сильнее. Я кричал слова проклятия и призывал Рагнарёк! Мировое Древо содрогалось от моего крика. Сигюн умоляла меня одуматься, но я был безутешен. Я чувствовал запах крови, видел очертания неподвижного тела на земле, осязал липкость кишок своей обнажённой кожей. Я выл, я рыдал, и я раз за разом убивал богов Асгарда своими словами. Да, Сигюн приходилось это слушать, хотела она или нет. Она много плакала, а затем слёзы высохли. И она больше не обращалась ко мне. И слова её стали бессмысленны. Потом замолчал и я, ибо более не видел отдушины в пустых угрозах. А потом…

Локи ходил по комнате. Он то хватался за голову, то складывал руки на груди, то бешено жестикулировал. Его зрачки были расширены, а рыжие волосы выбились из-под ленты и растрепались. Кожа его покрылась испариной, он часто и шумно дышал. Все его слова были искренними и настоящими. На столько настоящими, что становилась страшно. Хель, Нарви и Фенрир застыли на своих местах и смотрели на него, едва дыша, а меж тем трикстер даже не думал останавливаться:

— Потом пришёл Вали вместе с отрядом великанов, и я понял, что мы будем спасены или отомщены. Он не заговорил со мной, не посмотрел на меня. Все его движения были чёткими и выверенными. Он забрал тело Нарви с собой, а оставил мне надежду на лучший исход. С того момента я был спокоен. Я не знал, что сделал Вали, но почувствовал себя необычайно сильным. Не на столько, чтобы разорвать оковы, но на столько, чтобы выдержать своё заточение. Вали всегда был моим любимым сыном, ибо слишком сильно походил на меня. Я говорю это не в обиду Нарви, — Локи тепло улыбнулся сыну, а затем перевёл взгляд на Фенрира и Хель. — И уж тем более не в обиду детям Ангрбоды, которые всегда были сильными и умели постоять за себя. Но с момента появления сыновей Сигюн, таких маленьких и беззащитных, я знал, что нужен им. Я всегда любил своих детей, всех детей, больше себя самого. И всё было относительно спокойно, ровно до того момента, покуда я не узнал пророчество о Рагнарёке и о своей роли в нём. Я попытался держаться подальше от сыновей Сигюн, чтобы боги не решили использовать их в своих интересах, чтобы уязвить меня. Но что случилось в итоге? Мои уловки не сработали. Я всё потерял…

Локи упал на диван и закрыл ладонями глаза, которые уже болели и слезились. Или это были горькие слёзы от очередной потери сына? Трикстер не мог сказать. Да и не захотел бы говорить. Поток слов иссяк в нём.

Фенрир первым вышел из оцепенения. Он пробежал в соседнюю комнату, осторожно схватил зубами чёрную повязку со стола и принёс её отцу. Локи с благодарностью принял её и завязал себе глаза.

— Фенрир, идём со мной, — только и смог произнести Нарви, направляясь в прихожую. Он сказал это очень тихо, словно груз слов Локи упал на его плечи. В каком-то смысле это было так. — Возможно, Вали сейчас потерян для себя и для нас, но это не повод его не искать.

Волк вышел вслед за братом в прихожую. В тишине квартиры было слышно, как Нар обувается. Звякнули замки, а затем дверь захлопнулась и снова стало тихо.

— Вали отыщется, отец, — Хель подошла к отцу, помогла ему улечься в кровати и заботливо накрыла одеялом. — Отнюдь не всё потеряно. Даже для таких как мы.

Сперва женщине показалось, будто Локи её не слушает. Но его губы сложились в бессменную улыбку, и богиня смерти по-настоящему поверила в правдивость собственных слов.

Напрасно Нарви и Фенрир блуждали по округе до поздней ночи. Напрасно Хель ждала, сидя у окна с чашкой кофе и телефоном в руке. Вали не объявился, а его следы прикрыл свежий снег. Нар вернулся домой с видом висельника, которому отложили казнь на один день. Локи предложили поспать в гостевой спальне под присмотром Фенрира, а сам Нарви лёг в гостиной на раскладном диване, на случай, если Вали вернётся сам.