Дети Лубянской Империи

Лизе, т. е. Маше было непривычно видеть, с каким юмором и в то же время с теплотой Маруся отзывается о неудачнике. В той школе, где «училась» Лиза, парня в лучшем случае ждали бы штрафные работы, а в худшем гауптвахта.

При первом знакомстве парень ей понравился. От его нескладной фигуры исходила волна какой – то детской непосредственности и обаяния. При девочках он краснел и стеснялся, и при этом сбивчиво пытался шутить. В общем втайне от «Маши» Лиза решила взять паренька в оборот и подготовить к тяготам и лишениям реальной жизни…

Волк в овечьей шкуре. Импозантный ценитель старины. Империя «белой смерти»

Среди многочисленной светской тусовки обращал на себя внимание импозантный старичок. Высокий, худой с бородой на манер буржуазного писателя Чехова. В дорогом костюме, с черной тростью с набалдашником из слоновой кости, элегантным шейным галстуком и эффектных «казаках» из белой крокодильей кожи с золотыми набойниками на носках.

Старшее поколение вежливо с ним раскланивалось. Светские львицы загадочно закатывали глазки. Мужчина представлялся, как коллекционер, ценитель старины. Ухажеры ревновали к нему своих партнерш, но вреда причинить не могли: двое дюжих охранника, как тени сопровождали «шефа».

Вдоволь общавшись со сливками общества и золотой молодежью, «павиан» удалялся, не забывая раздаривать золотые визитки.

Бывший доцент археологии Борис Абрамович Штольцберг сделал себе состояние на перевозке археологического мусора. Всего того, что мало интересовало настоящих ценителей: куски породы с неясными отпечатками, коряги непонятных растений, огрызки тканей и рабочий инструмент, оставшийся после экспедиции.

Ценность представляло не содержимое, а сами ящики. Чудо инженерной и столярной мысли со встроенными тайниками. Содержимое этих таников, тщательно перевозимое под охраной бородатых вооруженных людей тянуло на десятки тонн «зелени». Начав с невинного вывоза археологического мусора Борис Абрамович довольно быстро построил целую Империю. Империю белой смерти. Огромную помощь ему в этом оказали бывшие комсомольские функционеры. Оставшись без партии, без работы, основная часть которой заключалась в работе с массами они с большой радостью кинулись в объятия Штольцберга.

Суть работы осталась прежней, но кроме обещаний теперь появилась реальная возможность окунуться в Коммунизм. Почувствовать трепет и вдохновение. На первый раз: бесплатно. Пойманные на липучку опытных пропагандистов однажды, несчастные жертвы уже не могли сорваться с крючка…

Лиза и «Дед Чапай». Первая встреча

После того, как Малика избила ее публично на ринге, Лиза забилась в дальний угол подвала. Там она, свернувшись комочком горько рыдала навзрыд. Девочка не понимала, за что ей такая жестокость? Разве она кого – то обидела или в чем – то провинилась?

Конечно, жизнь в школе, пусть и закрытой лучше, чем на вокзале. Но зачем учить детей жестокости. Отбирать у них и так мимолетное детство. Лиза не могла найти ответы на вопросы. Неожиданно ее внимание привлек какой – то шорох. Словно по стене подвала что – то ползло. Слезы у маленького солдата разом высохли. Девочка, сжав кулачки и крепко сцепив зубы, приготовилась атаковать.

Из – за серого бетонного угла показалась конфета, а затем вся волосатая, жилистая рука. Лиза с удивлением ждала: что же будет дальше. Дальше появилась смешная рожица взрослого дядьки. Дядька раздул щеки, собрал глаза на переносице и смешно подергивал усами…

Девочка прыгнула от смеха. Пожалуй, это был первый раз в школе, когда она вот так запросто рассмеялась. Дядька оценил реакцию на свое появление и сказал дружелюбно: «Айда пить чай к Чапаю!».

Кто такой дед Чапай Лиза слышала, но встретилась с ним впервые. Они пили вкусный чай с плюшками и конфетами. Совсем как дома. Лиза без утайки рассказала о всех своих проблемах и задала взрослому вопросы, которые мешали ей спать по ночам.

Дед Чапай ответил не сразу, крутя ус одной рукой: «Понимаешь, дочка, в той жизни, для которой вас готовят трудности будут настоящие. А здесь учебные.

Задача № 1: Школьная столовая. Незнакомое меню. Помощь лузера

Прозвенел звонок большой перемены. Это означало, что сорок пять минут можно было ничего не делать. Тупо «валять дурака». Для Лизы само это понятие было необычно.