Дети Мёртвого Леса

Он оборачивается, кивает и идет на звук. Не очень уверенно идет, но упрямо. Тут снега полно, протоптанная дорожка в некоторых местах заледенела, а вон там, с краю, на солнце уже лужа видна. Хёд пытается понять, как лучше пройти.

— Подожди, стой! — кричит Эван. Он подойдет сам. В конце концов, это ему нужно поговорить. В конце концов, Эван солдат, а Хёд настоящий лорд, что бы там не случилось.

Хёд ждет.

— Ты отлично дерешься, — говорит Эван, подходя ближе. Сложнее всего начать.

Хёд хмыкает, не отвечая ничего.

— Почему ты не убил их? — спрашивает Эван.

— А стоило? — в голосе Хёда почти насмешка.

— Они напали на тебя с оружием.

— Да. И теперь у меня есть топор, — он усмехается уже отчетливо.

Топор заткнут у него за поясом. Ремня нет, поэтому Хёд раздобыл где-то веревку, обмотал в несколько обхватов, заткнул за веревку топор. Так еще отчетливее видно, какой он худой… пролежал три месяца, но сейчас все равно хватает сил на все это.

— Тебе ведь раньше приходилось драться. Ты умеешь?

— Что именно ты хочешь узнать? — говорит Хёд холодно.

Значит — прямо. Хорошо, пусть так.

— Мне Шельда рассказала о тебе. Это правда?

Хёд пожимает плечами.

— Смотря, что она рассказала.

— О том, кто ты.

— И кто же я? — интересуется Хёд.

— Хёнрир.

— Хм, — говорит он. — Правда.

Спокойно стоит, опираясь на свою швабру, даже расслабленно. Без сапог, в носках, подпоясанный веревкой, штаны протертые на коленях, чьи-то старые, ему коротки, в одной рубашке на холоде. Только ничего из этого его не заботит. Он лорд. И еще, Эвану почему-то кажется, что стоит только одно неверное движение сделать, и Хёнрир уложит его так же легко, как тех двоих. Кто знает… были слухи, что Хёнрир даже тварей убивает голыми руками и с завязанными глазами, Эван не верил слухам, но сейчас еще немного, и начнет верить.

— А со мной ты можешь справиться? — спрашивает он.

— Зачем? Ты собираешься меня убить?

Такое чувство, что Эван отвлекает серьезного человека дурацкими вопросами, как любопытный мальчишка. Но ему все равно важно знать.

Очень мешает, что нельзя заглянуть в глаза, и не понять. Видно только губы и легкую, едва заметную, чуть снисходительную ухмылку на губах.

— Нет, мне незачем тебя убивать, — говорит Эван. — Я никогда не воевал с Лесом, у меня нет никаких личных счетов. Я только хочу понять, чего ожидать. Ты прав, я не справляюсь со своими людьми, не знаю, как удержать смертников, которым больше нечего бояться и нечего терять. Я пытаюсь занять их работой, но у меня не хватает сил следить за каждым. Да, я командовал людьми раньше, но все было иначе, мы сражались за Йорлин, я… — Эван вздыхает, все это не важно сейчас. — Наверно, я просто хочу понять, какую сторону займешь ты, если что-то пойдет не так.

— За что ты здесь? — говорит Хёнрир.

Ни за что…

— За предательство.

Эван говорит и зло сжимает зубы. Не важно, что он никого не предавал, но судили его именно за это, и признали виновным. Он предатель для всех. А правда никому не нужна.

— Бывает… — соглашается Хёнрир. — Нет, с тобой, думаю, мне не справиться. По крайней мере, это было бы нелегко. Те двое совсем не ожидали, поэтому вышло. Ты уже готов и не станешь делать глупостей. Тем более, если у тебя есть опыт.

— Что ты собираешься делать дальше?

Хёнрир… он, кажется, хочет отмахнуть, если не огрызнуться на такой вопрос. Но только хмурится.

Потом устало вздыхает.

— Не знаю, — говорит неожиданно откровенно. — Я не понимаю, что произошло, почему Лес так поступил со мной. Дело даже не в том — за что. Причин, чтобы тряхнуть меня может быть много. Но повод… почему? Что произошло именно в тот момент? Я не знаю, что будет, если я попытаюсь вернуться. У меня не осталось силы, нечем защищаться, поэтому, думаю, Лес успеет сожрать меня раньше, чем я доберусь до Торенхолла. Ждать своих? Сейчас я тоже не могу с уверенностью сказать, как они со мной поступят. Может статься — сходу убьют. Не знаю, что произошло… Думаю, попробую сунуться сам. И тогда, как за вами придут твари — я не увижу.

Да.

Глупо было. Дурацкая надежда, что Хёнрир может как-то помешать, ведь ему не понравилась эта идея. Что он вернется к своим и выскажется против. Его послушают.

Какое ему дело до каторжников?

— Хорошо, я понял, — говорит Эван.

Хёнрир стоит еще какое-то время, потом чуть переставляет свою швабру, готовясь идти дальше.

— Ты же понимаешь, что тебя тоже убьют? — говорит он.

— Понимаю, — говорит Эван.

— И что тебя держит?

Эван морщится, меньше всего хочется говорить об этом.

— У меня семья, — все же говорит он. — Жена дети… Вернее… не важно. И либо я доведу дело до конца, либо пострадают они. Мне плевать на все договоры с Лесом, но мне не плевать на своих детей.

Хёнрир кивает.

Переставляет швабру, делает шаг.

— Ты ведь знаешь, что тварей можно убить? — говорит он через плечо. — Часто люди считают, что твари неуязвимы, но это не так. Твари нужно отрубить голову. Или, хотя бы, перерубить хребет у самого затылка. Возможно, у тебя будет шанс.

Глава 8. Хёнрир