Дети Мира

— Глупости какие. Законы генетики открыты лишь двадцать лет назад! Да и то случайно — об этом даже хупара знают. Никак нельзя вырастить целого человека из высохших костей! Определить, что он был родней кому-то — это да… но то, что ты рассказываешь..! откуда восемьсот лет назад такая технология..? Я уж молчу про то, что это противоречит КНИГЕ, и никто бы не взялся…

Мар внимательно глянул на меня.

— Если ты внимательно подумаешь над своими словами, ты поймешь их полный идиотизм, — мягко проговорил он, ускоряя шаг.

Я подумала, глядя в спину удаляющегося Мара.

Я была полной, законченной и зрелой дурой. По крайней мере, мне не следовало этого так явно демонстрировать!

Догнав приятеля, я снова зашагала рядом.

— Странная и жуткая сказка, — проговорила я, — Стань она достоянием общественности… это бы привело к социальной катастрофе.

— Вот именно, — подмигнул Мар, — То есть если бы удалось доказать, что это правда. Ты только вообрази — девяносто процентов аллонга должны считаться ритуально нечистыми. Вообще. Так как даже хупара ведут своё происхождение от Богов, а белые, кроме Десяти Семей — нет. Они такие же Отродья, как и бризы. Вся социальная система разваливается.

— Интересно, сохранились ли у хупара легенды про Смуту? — подумала я вслух.

Мар быстро глянул на меня.

— Кинай ничего не знает. У хупара теперь слабая устная передача.

— Ты спрашивал об этом Киная?! — изумилась я.

— Не напрямую же… да не беспокойся, такого я ему не расскажу. Не совсем же я псих.

Я кивнула. Мы направились к лечебным корпусам.

Некоторое время мы молчали, а потом Мар проговорил.

— Расскажи об этом своему офицеру. Об этом и о делишках Растана. Может быть, он что-то поймёт и защитит тебя. Он сможет. А за себя я не боюсь.

Я замерла, не донеся ногу до гравия.

— Мар? — шепотом спросила я.

— Я слышал, — мрачно проговорил он, — Вы с Растаном так орали, что глухой бы уши навострил. Эта глупая скотина шантажирует тебя, да? Санда, всё может быть очень серьёзно. Я кое-что знаю про Десять Первых Семей. Они держат в страхе даже Консорциум Дорхи. Не менее двух десятков Семей в полной зависимости от них, а ещё сотня-другая — их клятвенники. Ты не сможешь быть уверена, кто на кого работает вокруг тебя. А ещё у них есть отряды специально обученных головорезов. Они бы и КСН смяли, если бы посмели. Но прямо давить на Комитет они, видимо, пока не могут. Так что даже если этому твоему типу из КСН ничего не светит, тебе всё равно безопаснее за его спиной. Санда, я тебе как другу говорю — если хочешь жить, хоть ложись под него, но пусть он тебя прикроет. Если успеет.

Он коротко глянул на меня и ушёл, оставив меня посреди пустой дорожки.

Я стояла и не могла дышать. Меня жгла тысяча мыслей, но ни одну из них нельзя было довести до конца. По разным причинам. С трудом взяв себя в руки, я медленно зашагала следом.

Но дойти до корпуса без приключений мне не удалось: количество событий вокруг меня явно достигало состояния сингулярности.

За поворотом на скамье сидел унылый человек в тёмной больничной одежде. Гравий захрустел под моими ногами, он поднял голову — и я узнала Лапарси да Ринна. Вот так неожиданность! Я так мечтала увидеть его — с тех самых пор, как он сбежал из-под моей опёки, и вот он, голубчик, воздухом дышит! Я замедлила шаг, намереваясь поздороваться. Да ещё неплохо было бы с ним контакт свести — просто на всякий случай. Но тут случилось нечто удивительное. Наши глаза встретились, и да Ринн неожиданно разинул рот — так, словно бы он увидел меня в первый раз в жизни и увиденное потрясло его до глубины души! Моргая от удивления, я стояла посреди дорожки, а он часто и глубоко дышал, словно глазам своим не веря. Мне показалось, что ему потребовались неимоверные усилия, чтобы взять себя в руки.

Никто из нас не произнес ни звука. Онемев от смущения, я попятилась и в недоумении продолжила путь. Что такого он заметил во мне?! Впрочем, подумав, я сказала себе, что ведь я могла не иметь к его удивлению никакого отношения — просто он увидел меня и вспомнил что-то важное для себя. Ассоциации памяти и всё такое… Но почему-то я знала, что это неправда. Именно моё лицо почему-то взволновало да Ринна — он изучал его, пожирал глазами, он едва не вскочил мне навстречу, и только усилием воли остался недвижим… Почему?!

Загадки — что ещё хуже — загадки, которые жизненно важны для меня! а у меня, Боги мне помогите, не было ни единой секунды над ними размышлять!

Скрипнув зубами, я вернулась в отделение.