Дети моря. Трилогия

Один из кочегаров парохода, по фамилии Матвеев, приметил ненецкого мальчика и очень жалел его. Он частенько разговаривал с Илько, приносил ему еду. Когда было особенно холодно, Матвеев уводил Илько с палубы в кочегарку, где всегда было тепло и даже уютно. Матвеев уже много лет плавал на «Владимире», хорошо знал свой пароход и любил его. Илько в благодарность нарисовал кочегару «Владимира», а потом нарисовал и портрет Матвеева.

Перед отходом из Печоры на пароход явилось много американских офицеров. Среди них были такие, которых раньше Илько никогда не видел.

Очкастый «хозяин» подозвал к себе Илько и стал показывать его друзьям. Забавляясь, он бросал ненцу куски сырого мяса, требуя, чтобы Илько ловил куски на лету.

Илько хотел убежать, но его схватили. Он сопротивлялся, кусался и царапался. Перепуганный и обозленный, он с ненавистью смотрел на американцев.

— Ничего, приучим, — сказал очкастый, приказав солдатам надеть на Илько ошейник и привязать к дверям каюты на корме.

Через несколько дней «Владимир» пришел в Архангельский порт.

Была поздняя осень. Увидев берег, Илько решил бежать от ненавистных людей, которые издевались над ним. Он сказал об этом Матвееву. Ночью кочегар тайком подошел к Илько и ножом перерезал ошейник. Он помог мальчику незаметно выйти с парохода на берег. Темными улицами Илько выбрался на окраину города и укрылся в лесу. В городе ему оставаться было опасно.

Мальчик решил из Архангельска попасть в тундру, на Печору. Это было очень трудно — идти сотни километров через леса и болота. На это, вероятно, не отважился бы ни один опытнейший охотник, будь он в положении Илько — без пищи, без оружия, без карты и компаса.

Но что оставалось делать Илько? Несколько дней плутал мальчик по лесу, питаясь ягодами. Наконец он вышел на берег Юроса, и тут его спящего нашел Григорий.

Лесник приютил Илько в своей избушке. Вскоре он привык к своему маленькому питомцу и полюбил его.

Глава четвертая У ЛЕСНИКА

Мы слушали рассказ Илько, ни словом не перебивая его. Когда Илько закончил, минуты две мы молча сидели в тишине. Гриша, лежа на траве, сосредоточенно ковырял сучком землю. Обхватив руками колени, Костя смотрел куда-то далеко-далеко, поверх леса.

Река, к вечеру потемневшая, без единой рябинки, казалось, застыла. В дремотном забытьи притихли деревья и кустарники. Только одинокая осина и при полном безветрии неумолчно шелестела листвой, словно дрожа от озноба. Желтокрылый, в серой пыльце липу-нок, похожий на большую моль, трепетно вился над костром в бездымной струе нагретого воздуха.

Молчание нарушил Костя.

— Ничего, Илько, — ободряюще сказал он, — теперь тебе некого бояться. И пешком идти в тундру не нужно. Сядешь в Архангельске на пароход и поедешь на Печору, к себе домой.

— Теперь Петра Петрыча нету, — с тоской сказал Илько.

— А если хочешь — оставайся в городе. Будешь учиться, станешь доктором или учителем.

— А художником можно? — спросил Илько нерешительно.

— Можно. Кем хочешь быть, на того и учись. Хочешь — профессором: звезды считать или, например, жуков, всяких там насекомых ловить и изучать, или внутренности у человека для медицины. Сколько угодно. Ленин сказал, что все ребята должны обязательно учиться.

— Ты слышал, как Ленин это сказал?

— Нет, мне отец говорил.

— А твой отец слышал?

Косте, конечно, очень хотелось бы сказать, что отец слышал. Однако он переборол в себе желание приврать и сказал, что отец тоже сам не слышал, а читал в книге, которую написал Ленин.

— Вот мы осенью поступим в морскую школу учиться и потом будем моряками.

— Моряком — это хорошо, — произнес Илько. — Я бы тоже хотел стать моряком…

Илько поужинал вместе с нами, потом попрощался и скрылся в кустах можжевельника. Мы пообещали ему заехать на обратном пути к Григорию, чтобы договориться и устроить Илько жить в Архангельске.

— Смелый парень, — наблюдая за уходящим Илько, тихо заметил Костя. — Хотел отсюда один в тундру пробраться.

— Не пробрался бы, — сказал я. — Хорошо, что Григорий его нашел. Тут до тундры больше тысячи верст. На оленях зимой только можно, и то если дорогу хорошо знаешь.

— Конечно, пропал бы, — согласился Гриша. — Чудак, без ружья и без компаса лесом! С голоду бы умер.

— Лучше уж с голоду, чем к американцам, — сумрачно вставил Костя. — Человек ведь, а не обезьяна, чтобы им забавляться да на цепочке водить.

Мы еще долго разговаривали об Илько, придумывая самые разнообразные планы, как и где устроить его жить на первое время. И сообща решили, что лучше всего об этом посоветоваться с Николаем Ивановичем и с Костиным отцом.

После осмотра сетей мы насобирали сухих веток, чтобы поддерживать ночью костер, и легли спать.

На другой день позавтракали, три раза выкупались, и, собрав снасти, начали готовиться в обратный путь — домой. Уже забравшись в карбас, я спросил, помня аккуратность деда.

— Все взяли? Ничего не оставили?