Дети моря. Трилогия

Рисунки в тетради были карандашные и акварельные: бескрайняя заснеженная тундра, освещенная полуночным солнцем, оленьи упряжки в стремительном беге, чумы, река с высоким берегом, пароходы.

— Вот на этом пароходе меня инглиши привезли в Архангельск, — сказал тихо Илько, показывая на один из рисунков. — Хороший пароход, сильный… «Владимир» называется. А вот дядя Матвеев, хороший Матвеев…

Мы рассматривали рисунки и удивлялись: оказывается, Илько был искусный художник. Его рисунки жили на бумаге. Ему можно было только позавидовать.

Илько вышел нас провожать. Показав на домик лесника, он восхищенно сказал:

— Приезжайте! У Григория хороший, теплый чум.

Глава пятая ИЛЬКО В СОЛОМБАЛЕ

— Фамилия? Имя?

— Чижов Константин.

Пожилой делопроизводитель в очках сидит за столом и перелистывает страницы списков. Мы стоим перед ним и почтительно наблюдаем, как порхают над столом белые листы с фиолетовым бисером машинописных букв. Где-то тут, на этих листах, напечатаны и наши фамилии.

Делопроизводитель сердится — он не может разыскать фамилию Кости. Он перевертывает весь список и снова начинает водить пальцем по столбикам фамилий. Наконец, отчаявшись, он поднимает голову, снимает очки и утомленными красными глазами уставляется на Костю:

— Никакого Журавлева нет.

— Чижов, — смущенно поправляет Костя и, осмелев, добавляет: — Журавлева и не нужно, а Чижов должен быть. На судомеханическое отделение сам подавал заявление.

— Ну вот, здравствуйте… — разводит руками делопроизводитель и снова надевает очки. — Что же ты свою фамилию путаешь? А еще на судомеханическое отделение! Все ведь так перепутаешь! Капитан тебе звякнет «полный вперед», а ты ему дашь «полный назад». Нельзя путать!

— Это вы сами перепутали Чижов должен быть.

Делопроизводитель листает, ведет пальцем по страницам сверху вниз и вдруг говорит.

— Вот! Чижов. Есть, да только… нет… В приеме отказано.

Мы стоим и не верим своим ушам.

Косте Чижову отказано в приеме в морскую школу! Нет, тут какая-то ошибка.

— П-почему? — Костя даже начинает заикаться от волнения, лицо его густо краснеет от такой неожиданности. — Вы посмотрите лучше… Чижов моя фамилия…

— Чего же еще лучше? Чижов, правильно. В приеме отказать! Все ясно написано. А твоя как фамилия?

— Красов Дмитрий, — отвечаю я испуганно.

— Красов… так, значит… — делопроизводитель водит пальцем по листам. — Красов… Красов… Красов… Вот Красов! В при-е-ме отка-зать!

Руки мои трясутся, и я не могу произнести ни единого слова, а к глазам подступают слезы.

Морская школа! Как много мы о ней разговаривали, долго мечтали, терпеливо ждали! Мы никогда даже не думали, что нас могут не принять.

— Почему? — снопа спросил Костя, оправившись от волнения.

— Почему? — повторил я дрожащим голосом.

— Об этом начальника школы нужно спросить, — ласково ответил делопроизводитель, видя, что мы в крайней растерянности. — Вы сходите сами к нему, не бойтесь. Сейчас, как выйдете в коридор, налево — первая дверь. Он вам все объяснит.

— Пойдем к начальнику! — решительно заявил Костя. — Чего бояться!

Перед дверью кабинета начальника школы мы постояли с минуту в нерешительности. Потом Костя набрался духу, постучал и приотворил дверь:

— Разрешите войти!

Начальник школы стоял у шкафа и перебирал книги. Он был в морском кителе, но совсем не походил на моряка. Сутуловатый, худенький, начальник школы вообще не был похож на начальника.

— Что скажете, друзья?

Захлопнув дверцу шкафа, шагнул к нам навстречу.

Костя, видимо, решил действовать напрямик:

— Товарищ Ленин сказал, что все ребята будут учиться на кого они захотят. А нас почему-то не приняли…

Начальник не без удивления, но весело посмотрел на Костю:

— Не приняли? Почему же не приняли?

— Не знаю. Там написано — «отказать».

— И ты считаешь, что неправильно написано?

Костя пожал плечами «Кто знает!»

— Давай разберемся, кто нарушает указание Владимира Ильича. Тебе сколько лет?

— Двенадцать — тринадцатый.

— Двенадцать? А ведь это, дружок, маловато для морской школы.

— Мне тринадцать скоро исполнится, до первого сентября.

— И тринадцать маловато. У нас прием с четырнадцати лет.

— Но ведь товарищ Ленин…

Начальник школы положил руку на плечо Кости:

— Вот именно, Владимир Ильич и Советская власть не разрешают работать детям, не достигшим четырнадцати лет. А у нас учащиеся будут ежедневно проходить практику в учебной мастерской. По четыре часа. Теперь понятно, почему вас не приняли?

Нахмурившись, Костя молчал. Ничего не поделаешь, если такое указание дал Ленин.

— На будущий год мы вас обязательно примем, — сказал, улыбаясь, начальник школы. — В первую очередь примем, раз у вас такое желание!

Начальник школы пытался подбодрить нас. Однако нашему горю не было предела. Выйдя из школы, мы посмотрели друг на друга и отвернулись. Домой мы возвращались понурив голову. Год, ожидать целый год!

Вечером нам стало известно, что Гришу Осокина в морскую школу тоже не приняли и по той же причине: мало лет.