Дети моря. Трилогия

— Достаточно, — сказал он, отодвигая стаканчик. — Я ведь, Максимыч, до этого не охоч. Разве изредка, когда застынешь, или с устатку маленько. Вот дай-ка я с Илько потолкую.

— Ну-ну, — согласился дедушка. — Потолкуй, а я с дороги прилягу пока. Наломался на веслах.

Почувствовав, что Григорию хочется побыть с Илько наедине, я вышел на улицу.

В саду играл духовой оркестр. Может быть, там, на гулянье молодежи, Оля?

На горбатом мостике, перекинутом через Соломбалку, я неожиданно встретил Галинку Прокопьеву.

Я остановился и тихо сказал:

— Здравствуйте.

Она тоже остановилась, и я испугался. Я думал, что Галинка усмехнется, как обычно. Но она не улыбалась. Глаза ее были грустные.

— Вы знаете, Оля заболела, — сказала она и вдруг отвернулась.

— Заболела? А где она?

— Дома… лежит. До свидания! — И девушка, должно быть, чтобы не показать своих слез, быстро отошла от меня.

— Постойте! — крикнул я, но она не обернулась.

Я бросился было за Галинкой, надеясь расспросить ее обо всем, но она уже скрылась. Вероятно, она вошла в какой-нибудь дом.

Что мне делать? Я знал, где живет Оля, но пойти к Лукиным не решился.

Оркестр в саду играл задорную «Венгерку». Мне встречались и обгоняли меня веселые парни и девушки. Всюду слышался смех. А мне было грустно и очень тяжело на душе. Если бы хоть на одну минуту я мог увидеть Олю!

…Меня мучило желание повидать Олю, узнать, что случилось. Через день «Октябрь» снова пойдет в море, и я останусь в тревожном неведении.

Можно зайти к Лукиным под предлогом взять у Оли какую-нибудь книгу. Можно написать Оле записку и послать с кем-нибудь из маленьких ребят. Или подкараулить врача, когда он выйдет из дома Лукиных, и разузнать у него о болезни Оли.

Возвратившись на свою улицу, я долго стоял у ворот, издали наблюдая за домом, где жила Оля. Никто в дом не входил, никто из него не выходил.

Дома я вырвал из тетради страничку и, пристроившись у кухонного стола, принялся за письмо.

«Оля! — написал я. — Галя сказала, что ты заболела. Что с тобой — меня это очень беспокоит…»

Подумав, я зачеркнул последнюю фразу. Пришлось писать заново.

«Можно ли к тебе зайти, навестить? Может быть, принести какую-нибудь книжку или еще что-нибудь? Скоро я скова ухожу в рейс. До свидания. Д. Красов».

Конверта у меня не было, и я свернул записку пакетиком, подобно аптекарскому с порошками.

Как назло, ребятишек на улице не оказалось. Вдруг я услышал голос Илько:

— Дима! Где ты?

«А если попросить Ильке?» — подумал я и крикнул:

— Илько, иди-ка сюда!

— Что ты там делаешь? — спросил он, выходя на крыльцо.

— Илько, — сказал я тихо. — Я хочу что-то тебе сказать. Только пообещай мне, что ты об этом никому не расскажешь, даже Косте.

— Если нельзя, то не буду говорить.

— Пойдем на переднюю улицу… Вон видишь тот дом с зеленой крышей, одноэтажный. Там живет Оля Лукина. Она болеет. Сходи, Илько, к ней, снеси эту записку и попроси ответ. Только никому ни слова.

Илько взял записку и взглянул на меня:

— А что ты ей написал?

— Илько, — мой голос натянулся, как струпа. Я почти не соображал, что говорю. — Илько, если я скажу тебе, что люблю ее, ты не поверишь и будешь смеяться.

Я сказал это и испугался.

— Почему я буду смеяться? — спросил Илько. — Я не буду смеяться.

Понимал ли меня Илько, понимал ли он, что я переживаю?

Сколько прошло времени, пока не было Илько, я не знаю. Может быть, минут пятнадцать, а может быть, час. Наконец он вернулся и подал мне записку.

— Меня не пустили, — прошептал Илько. — Мне сказали «нельзя». Вот она тебе написала, пока я ждал.

— Спасибо тебе, Илько. Пойдем домой.

В ответной записке Оля писала:

«Дима! Я болею, и ко мне прийти нельзя. Спасибо, что вспомнил. До скорого свидания. О. Л.».

Несколько раз перечитал я записку. Слова «до скорого свидания» особенно обрадовали и взволновали меня. Во-первых, они говорили, что Оля скоро выздоровеет, во-вторых, что она согласна со мной повидаться и поговорить. Мне хотелось прыгать от счастья.

Через день наш «Октябрь» снова вышел в море, в очередной рейс.

Глава двадцатая РАЗГОВОР С КОСТЕЙ

Вторая половина навигации проходила в жестоких штормах.

«Октябрь» совершил еще три рейса. Стоянки в Архангельске были короткие. Дома приходилось бывать мало. Теперь мы с нетерпением ожидали отпуска. Илько мечтал о поездке к Григорию. Конечно, я собирался поехать с ним.

Каждый раз по возвращении из рейса я надеялся повидать Олю. Но мне никак это не удавалось. Или Оля все еще болела, или в те часы, когда я смотрел из окна или простаивал у своих ворот, она не выходила на улицу. Не встречал я и ее подругу.

В свободное время в море мы занимались английским языком, сражались в шахматы, читали и мечтали о том времени, когда по окончании школы получим дипломы.

Нам сообщили, что наш маленький китайский товарищ Ли с погибшего английского парохода остался в Советском Союзе и помещен в детский дом. Это известие было восторженно встречено всей командой «Октября». А мы с Костей и Илько решили в ближайшее же время навестить Ли.