Дети надежды

Когда очередной насильник наваливается на него, Дани запрокидывает голову, чтобы видеть Эстэли. Насильнику это не нравится, он хватает Дани за волосы, бьет наотмашь по залитому кровью лицу.

— На меня смотри, паскуда, а не на дружка своего! Это я тебя трахаю!

От насильника нестерпимо воняет — потом, алкоголем, табаком… Дани не выдерживает, его рвет, выворачивает наизнанку. Солдат в бешенстве.

— Ну, падаль, я тебе сейчас…

Он вытаскивает из брюк ремень с тяжелой пряжкой, Дани снова переворачивают на живот… И на этот раз он плачет, глаза предательски заполняются слезами каждый раз, когда железная пряжка со свистом опускается на его спину. «Это ничего» — беззвучно шепчет он мертвым глазам Эстэли. — «Это скоро кончится. Надо только ещё немножко потерпеть. Совсем чуть-чуть»…

А потом им приходит в голову, что можно сразу вдвоем… Дани кажется, будто внутрь ему вбивают раскаленное железо, он всё ещё не кричит, но закушенные губы превращаются в кровавое месиво.

— Всё-всё можно, командир? — доносится откуда-то издалека.

— Да, всё. Всё, что в твою дурную пьяную башку взбредет, — небрежно произносит его палач, его судьба…

И они опять что-то придумали. Он не видит, он снова лежит на животе, но чувствует — надо же, он ещё может чувствовать там! — они засовывают в него что-то огромное, очень твердое, холодное… что-то, что делает боль непереносимо острой, сжигающей нервы, взрывающей сознание…

А потом его поднимают на ноги, и тяжелый солдатский ботинок с размаху врезается ему в живот…

И тогда Дани не выдержал. Он, наконец, закричал.

* * *

Вот он, этот дом.

Яромир всю дорогу опасался, как бы добыча не смылась куда-нибудь, но — нет, свет горит… Парни гомонят возбужденно, они крепко нахлестались после бойни во Дворце. А Яромир не пил, он хотел сейчас быть трезвым. Чтобы насладиться каждой секундой, чтобы всё хорошенько запомнить…

Вышибают дверь, вламываются всей оравой. В коридоре — этот, красивый… Мордашка перепуганная. Яромир зыркнул на него этак построже:

— Будешь вести себя тихо — не тронем! — и скомандовал парням. — Заприте его пока куда-нибудь!

Красивый продолжал верещать, да ну и хрен с ним! Яромир прямым ходом направился в гостиную… Да, здесь он, ангелочек золотой, никуда не делся. Растерялся, напуган… Правильно, так и должно быть, тебе есть, чего бояться.

Яромир подходит совсем близко, смотрит сверху вниз — благородный амир ему едва до подбородка достает… Боится, точно боится… Яромир смакует каждое мгновение своего триумфа. Вот она, справедливость, а разве нет?! Вот он, бывший всесильный… свергнутое божество… и делай с ним, что хочешь. «И сделаем! Мы пришли получить своё!»

— … достойный амир не откажется развлечь усталых защитников Родины?

Яромир протягивает руку, касается, будто сомневается в реальности происходящего, хочет убедиться, что перед ним — всамделишний живой Дани Дин-Хадар, из плоти и крови. Убеждается — живой, теплый… Ишь, отпрянул, глядит этак… глаза, как золото расплавленное, будто солнце внутри… «Эээ, нет!» — одернул себя Яромир. — «Больше я на эту удочку не попадусь… надо же — едва не забылся… Ну ничего, ангелок, сейчас я тебе покажу, кто тут главный!»

Яромир срывает с него рубашку… Золотистая гладкая кожа, нежные соски и то, как беззащитно, невинно этот Дани обхватывает себя руками, всё это… злит Яромира донельзя, приводит в настоящее бешенство. Тварь разэтакая, гадина, что тут из себя строит?! Яромир — не злодей какой, он пришел сюда, чтобы воздать по заслугам, а этот — заслужил стократ!

…Торжественность момента нарушают вопли в коридоре. Блядь! Ну что они, не могут с цветочком богемным справиться?! А тут ещё и златоглазый рыпаться начал. Куда рвется? К любовничку? Лучше б о своей шкуре подумал… о своей холеной роскошной шкурке. Так-так, ребята, хорошо, держите крепче, ух ты, горячий какой, строптивый, ничего, подожди, сейчас мы тебя сообща объездим…

— Можно.

Да, парни, валяйте. За все обиды разом, всю черноту, всю ненависть, годами оседавшую в душе, освободить, выплеснуть на… чтобы захлебнулся, утонул в этом потоке дерьма! Никаких запретов, никаких тормозов!

… Он всё испортил, этот красивый. Ворвался… Ему же обещали, что не тронут, чего ему ещё?.. Они же бляди все, продажные, разве нет?.. Он не должен был так себя вести, никто и не ожидал, что… Охренеть же, опытному вояке потаскушка богемная глотку перерезала. Да все охуели от такого, и кто ещё знает, что могло случиться, если бы не Малыш. Как он вовремя появился, реакция оказалась даже быстрей, чем у Яромира… Только глянул нехорошо, прежде чем выйти… Ну, понятно, Малышу такие вещи не нравятся… чистенький… Как умудряется таким оставаться? Не липнет к нему говно всякое, не пристает…