Дети немилости

Посадив своего наместника в княжестве Хаскарая, Ликрит вернулась в Рескидду и стала готовиться к новому походу. На этот раз она собиралась увидеть морской берег. Трудны выдались сборы: хотя со всех покоренных земель стекались в Рескидду богатства, но войны истощили Ожерелье песков. Только малые дети не имели боевых шрамов и не бывали в походах. Многие воины погибли, иные стали калеками, и все устали от войн. Никто не смел возражать Ликрит открыто, но тайные сетования народа достигали ушей Данирут. В один из дней Младшая Мать и ее муж-демон пришли к царице.

- Зачем тебе Великое море, Ликрит? - спросила Данирут. – Воды Великого моря холодны как мертвец, солонее солончака, цветом похожи на старую бронзу. От них кровь у людей вымерзает и становится жидкой.

- Мне вода ни к чему, - сказала царица. – Говорят, в безлунные ночи над морем стоит сияние. Это Арсет Заступница сражается с вечной смертью.

- Это солнечный свет отражается в водах за краем мира, - покачала головой Данирут. – Битву Арсет можно увидеть только духовным оком. Но к чему тебе это? Разве влечет тебя стезя веры? Ты покорила мир, настало время им править.

- Мир управится с собой сам.

Данирут удивилась. Она сказала:

- Старшая Мать Рескит создала бессмысленную материю и безграничные силы магии. Арсет связала и упорядочила их, принеся в мир стройность и красоту. Если твое сердце склонилось к Арсет, следуй ее примеру. Сделай так, чтобы не случалось усобицы, чтобы законы были справедливыми, а люди не голодали.

- Сердце мое холоднее Великого моря, - отвечала царица. - Я не хочу печься о людях, мне нет до них дела. Там, где я проходила, пылают горе и гнев. Кто скажет, что я милосердна, того я велю разорвать конями. О другом мои мысли.

- Чего же ты хочешь?

- Нет воина столь могучего, чтобы не нуждался в отдыхе, - сказала Ликрит. – С сотворения мира Арсет в одиночку сражается с вечной смертью. Я знаю, что сил величайшего из людей достанет лишь на один день такой битвы. Но хорошему бойцу хватает одного дня, чтобы восстановить силы. Арсет – хороший боец. Я – величайшая из людей. Я заступлю на место Арсет и буду, сколько смогу, биться со смертью, чтобы Арсет могла отдохнуть. Вы, арсеиты, говорите, что нельзя ей молиться, ибо редко у Милосердной есть силы внимать молитвам. Пусть Арсет внимает молитвам. Пусть утешает, и спасает, и заботится. Что мне делать не свое дело! Такова воля моей гордыни.

Данирут замолчала и молчала долго. Вместо нее сказал Амарсен:

- Зачем тебе идти до Великого моря, царица? Нет на земле места, откуда добираться в обитель Арсет дольше мгновения ока.

- Тогда к чему ждать? – сказала царица.

Амарсен улыбнулся.

- Только демонические кони доскачут до небосклона, - сказал он. – Только я смогу управиться с ними. Ты не отправишься без меня, царица.

И Данирут улыбнулась.

- Без духовного зрения не увидеть тебе вечной битвы, - сказала она. – Только я могу дать тебе око духа. Ты не отправишься без меня, царица, и мой муж никуда не отправится без меня!

Тогда Ликрит расхохоталась и сказала, что выступит через три дня.

Рано утром четверку белых коней Амарсен запряг в колесницу Ликрит, а Данирут, взяв поводья, вывела ее за городские ворота. Молча приняла царевна Мерисет корону матери, и молча сели в зале совета двенадцать военачальников во главе с генералом Джесеном. Никто не провожал Железноликую, но все хранили в сердце мысль о ней.

Быстрее молнии летела четверка. Скоро Рескидда скрылась за горизонтом.

- Вот мы здесь, - сказала царица. – Нет ничего, кроме степи и неба. Данирут! Где враг мой? Покажи мне лик вечной смерти!

И в безмолвии Младшая Мать подняла руку.

Говорят, что царица погибла так, как желала: в сражении с вечной смертью. Соратники ее пали бок о бок с нею. Никто не знает, что стало с ними потом. Но благодать, сошедшая на землю за единственный день, когда Арсет отдыхала, была столь огромна, что эхо ее звучит до сих пор. И так сияет любовь, которой не знала Ликрит, и милосердие, которое она презирала, и отвага, воплощением которой она была».

- Спасибо, - сказала Данирут-маленькая. – Красивый у тебя голос, госпожа Цинелия.

Неле смутилась и ничего не ответила.

- В Аллендоре у людей голоса грубые, - продолжала рескидди, - а у тебя голос тонкий и певучий.

- Я в Аньяре жила, - привычно солгала Неле и отвела взгляд, хотя Данирут не могла ничего видеть из-под повязки. – А родом я из Уруви. Родной мой язык не аллендорский.

- Сколько же ты языков знаешь?

Неле призадумалась. Ей никогда не приходило в голову считать.

- Риеска, аллендорский... урувия, дзерасский, орский... кэтуский, чаарай, имарский... и с таянцами объяснюсь, - не выдержала она напоследок.

- Ого, - тихо, с непонятным Неле восторгом сказала Данирут. – Ого! Вот это да.

Горянка совсем засмущалась.

- Доброй ночи, - сказала она, - совсем уже поздно, госпожа Данирут. В сон меня клонит.