Дети немилости

- Пропустите нас, Эдзелет, - негромко сказал беловолосый.

Старуха скрестила руки на груди, сощурила недобрые глаза. Взгляд ее был холоден как льды Лациат. Хотя взглядом своим она пронзала беловолосого рескидди, Неле вжалась в стену, порадовавшись, что этой Старшей Сестре нет до нее дела.

- Ее Святейшество нельзя беспокоить, - сказала Эдзелет.

- Мы ее не побеспокоим, Старшая Сестра. Позвольте детям увидеть мать.

- Все дети мира увидят Младшую Мать, когда придет срок, - отрезала старуха. – Она вернулась из великого странствия и ныне говорит с наставницами народов. Ждите.

- Как она себя чувствует? – спокойно спросил рескидди.

- Дух ее тверд как никогда.

- Как ее здоровье? – с нажимом повторил беловолосый.

Эдзелет с надменным видом опустила веки.

- Она еще слаба.

- При ней находятся врачи?

- Старшая Сестра отослала нас, - немедля сказал доктор Огат, поспешив стать рядом с беловолосым, и госпожа Айет закивала в сторонке. «Ох и страшна эта Эдзелет», - подумала Неле, глядя, как трепещет главная целительница. Прежде такая строгая и властная, теперь она чуть ли не пряталась за спиной доктора Огата.

Глаза белого рескидди гневно сверкнули.

- Вы отказываете Ее Святейшеству в праве на медицинскую помощь?

Лицо старухи окаменело.

- О чем вы?

- Я тоже врач, - сказал беловолосый. – Пропустите меня к Акридделат.

Эдзелет утомленно вздохнула и оперлась на свою палку – богато украшенную, с навершием в виде головы дракона.

- Сейчас вам нечего там делать. Идите домой.

Лицо белого рескидди стало угрожающим.

- Эдзелет, - потребовал он, - почему вы отослали врачей?

- Не рассуждайте о том, чего не понимаете, господин Ярит, - вполголоса сказала Эдзелет. – Хотя, может быть, это и впрямь выше вашего разумения... Младшая Мать не предавалась самоистязанию, она завершила высочайшую духовную практику. Понимать это иначе значит оскорблять Церковь.

- Прежде всего, моя жена – живой человек, - отчеканил господин Ярит. – Ей нужна помощь врача.

- Прежде всего, она – Младшая Мать. Вы прекрасно знаете это.

Беловолосый господин Ярит вдруг улыбнулся с таким спокойствием, что Эдзелет крепче стиснула свою клюку и высоко подняла подбородок.

- Я знаю, что вы готовы ее уморить, - едва слышно сказал он. – Здесь полно газетчиков, Эдзелет. Вы хотите, чтобы я побеседовал с ними?

Лицо Эдзелет при этих словах стало таким, будто ей нож приставили к горлу. Голова ее затряслась, клюка ударила об пол.

- Гос-сподин Ярит... – прошипела старуха.

- Пропустите, Эдзелет, - все так же спокойно сказал тот.

И медленно, будто через силу, старуха отошла в сторону. Глаза ее расширились от гнева. Улыбнувшись, беловолосый открыл дверь и поманил к себе доктора Огата. Госпожу Айет доктор увел с собой, а Арсену и Джесену приглашения не требовалось вовсе.

Неле не до конца поняла, что творилось у нее под носом, но почуяла, что кончилось все хорошо. Злая Эдзелет прямо позеленела от злобы. Горянка думала, что теперь Старшая Сестра скроется куда-нибудь, но она опять прислонилась спиной к дверям и заговорила. Морщины между ее бровей стали глубже, рот искривился: великий гнев пылал в ней. Но голос Старшей Сестры звучал безмятежно и доброжелательно.

- Сегодня истек срок затворничества Младшей Матери Акридделат Третьей, - говорила Эдзелет, и все, у кого были блокноты, строчили как в лихорадке. – Церковь обрела новую благодать, верующие – радость. Дух Ее Святейшества тверд, разум ясен. Мы еще не знаем, достигла ли Младшая Мать цели своего сосредоточения. Но мы были поражены, узнав, что она прекрасно осведомлена обо всем, случившемся в мире за время ее затворничества – и даже о том, что еще не случилось.

Рескидди разом ахнули. Даже хитрые глаза людей с блокнотами засветились благоговением. Одна Неле осталась спокойной: горянка ничего удивительного не видела в том, что Младшая Мать творит чудеса.

Закончив речь, Эдзелет с достоинством склонила голову и направилась к лестнице. Пораженные ее словами, люди не отрывали от нее глаз. Старшая Сестра хранила молчание; казалось, что она знает много больше, чем сказала. Захваченная общим порывом, Неле тоже смотрела в спину Эдзелет. Когда чья-то рука взяла горянку за плечо, от неожиданности она едва не начала отбиваться.

- Юцинеле – это ты, - донесся веселый шепот. – Ты тут одна чернявая.

Неле подняла глаза и покраснела.

- Кровь небесная! – сказал рыжий Арсен, вытаращившись. – Ведь и впрямь глаза-то...

- Что? – озадачилась Неле. – Что с глазами-то моими?

- Потом, - сказал веселый Арсен и построжел. – Пойдем-ка, Юцинеле. Младшая Мать тебя зовет.

Теперь все в коридоре смотрели на Неле – кто с изумлением, а кто с такой завистью, что если бы взгляды могли жечь, у Неле задымился бы край накидки. Когда двери покоев Акридделат закрылись за ее спиной, горянка облегченно выдохнула.

- А ведь и правда, - встретили ее слова Джесена. – Глаза – как на мозаике.

Неле почти рассердилась.

- Что вы все про глаза мои говорите? Что с ними такое?

Арсен вздохнул.

- А мама сказала, - объяснил он. – Приведите сюда Юцинеле, девочку с глазами Арсет...

- Она здесь? – прервал его глуховатый голос.

- Да, мама.