Дети немилости

- Смерть ты наша! – сказал один из них, полоща в воде головной платок, пока второй булькал, делая вид, что тонет. – Выйдет мама, спросит: «Арсен, Джесен, хорошо ли за сестричкой приглядывали?» А сестричка с солнечным ударом в постели валяется.

Янеллет умылась и вытерла глаза кулаками.

- Когда мама выйдет? – потребовала она мрачно.

- Как сделает все, что нужно, так и выйдет, - утомленно сказал второй.

- Пусть она выйдет!

- Она не может просто так взять и выйти.

- Почему?

- Потому что она не только наша мама, Неле, - сказал один из братьев, присев на бортик. – Она всехняя Младшая Мать.

- Неправда! – взвыла девчонка. – Мама моя! Моя! Не всехняя!

Рыжие братья одинаковым жестом потерли лбы.

- Ладно, - сказал тот, что был покудрявей, - Джес, бери ее и пошли домой. А то так и останется у дверей сторожить. И вообще, шуметь тут... нехорошо.

- Слышала, что Арс сказал? – осведомился Джесен. – Тут нельзя шуметь. Чем больше будешь шуметь, тем позже мама выйдет, поняла?

- А... – начала Янеллет, но уразумела сказанное и поверила: захлопнула рот и безропотно позволила перекинуть себя через плечо. Братья и сестра отправились обратно к набережной.

Юцинеле проводила их удивленным взглядом. «Дети Младшей Матери», - подумала она и улыбнулась. До сих пор в воображении могущественная Акридделат рисовалась ей человечной не более, чем звезда на шпиле кафедрального собора. Не верилось, что у нее, как у простой женщины, могут быть муж и дети. Священницы говорили, что Акридделат пребывает в затворничестве и сосредоточении, желая обрести свет и подарить его миру. «А семья ее скучает по ней, - поняла Неле и вздохнула, - и ждет обратно...»

Девушка обошла фонтан, вернувшись на облюбованное местечко, и снова уставилась на гладь воды. Появление шумных и смешных рескидди отогнало грусть. Неле даже порадовалась, что они нарушили ее покой. Но ушли они – и как не бывало, ничего не переменилось. Таянка достала со дна чаши детскую сережку, оброненную Янеллет. «Как бы ее вернуть? – подумала она. – Может, лучше оставить здесь?»

Серебряный месяц лелеял в ладони алмазную искру. Неле смотрела, как тонет сережка другой Неле. Мысли истаяли. Она уже решилась просить господина Дари, приготовилась к любому ответу и даже помолилась Арсет, хоть это и запрещено. Оставалось идти и делать. Юцинеле знала, что нужно идти и делать, ее сыздетства учили жить правильно, но Рескидда переменила ее. Теперь Неле слишком много знала, чтобы не думать лишнего.

И она сидела на краю фонтана, маленькая и худая, закрыв лицо платком, чтобы не облез нос. В белой своей накидке она терялась на фоне белого мрамора изваяний; за ее спиной рвался в небо крылатый дракон, а ослепительный демон, прекрасный и гибкий, переливал в ладонях воды тысячелетий. Жаркий воздух плыл над площадью. Сияла звезда.

За несколько сотен шагов от того места, где таянка Юцинеле думала о разных вещах, открылись, не скрипнув, легкие двери, выложенные перламутром.

Колоннады собора были необыкновенно массивны – за каждой колонной мог скрыться всадник. Пространство за ними полнилось тенью, даже в самую жаркую пору оставаясь прохладным. В глубоких нишах высились изваяния первосвященниц, по стенам тянулись цитаты из Легендариума. Узорные двери вели во внутренние помещения храма.

Вдоль колонн шла рыжая женщина.

Шаг ее был нетверд, словно женщина только поднялась после тяжелой болезни. То и дело она касалась ладонью стены, ища опору. Лицо ее, до странности лишенное печатей возраста, сильно исхудало, щеки запали, зеленые глаза тонули в резких тенях. Виски женщины были седы, но огненные косы точно пламенели на белом священническом облачении.

Пройдя колоннаду левого крыла насквозь, Акридделат остановилась.

Обернувшись, она прикрыла глаза ладонью. Яркий полуденный свет поначалу казался сплошной стеной, но постепенно глаза рескидди привыкали к нему.

На бортике фонтана сидела девочка, которую Акридделат знала по видению, дарованному ей посланницей светлого воинства. Ссутуленная фигурка казалась совсем маленькой.

- Да, - прошептала Акридделат, улыбаясь. – Я поняла... я обещала.

И решительно направилась через площадь.

...Юцинеле немного встревожилась, увидав высокую худую священницу, которая шла от собора. Солнце палило, на небе не виднелось ни облачка, а голова рыжей рескидди оставалась непокрытой. Шагала женщина медленно и словно бы с трудом. «Уж не дурно ли ей? – Неле выпрямилась, приглядываясь. – Наверное, она в госпиталь идет». Горянка знала, что сейчас время дневного сна, обычного для летней Рескидды, и даже дежурные врачи клюют носами. На площади больше никого не было. «Да ведь она шатается, - поняла Юцинеле, следя за женщиной внимательным взглядом. – Ну как упадет?» Она встала и поторопилась навстречу священнице.

Увидев ее, рескидди остановилась. Она улыбалась Неле и старалась казаться приветливой, но стоять ей было трудно, уголки ее губ подрагивали от слабости. «Ох, - только и подумала горянка. – Надо было платок-то намочить, подать ей».