Дети Нитей. Великие Дома

Я молча уставился на него, чувствуя в своей голове совершеннейшее опустошение.

– И раз уж ты так удачно пришел именно ко мне со своим Великим Домом, думаю, ты не откажешь мне в помощи. – Мастер смотрел на меня с хитрой улыбкой. – Я собираюсь, видишь ли, вырастить сам себе союзника для Великого Дома Серион.

– Вы объявите меня своим союзником? – тихо переспросил я, не в силах поверить в такое счастье.

– У тебя были другие планы? – он приподнял бровь.

Я быстро замотал головой.

– Тогда жду тебя завтра в девять. У нас впереди много работы. – Абсолютно спокойным, будничным тоном предупредил мастер.

В коридоре меня дожидались отец и брат. Я, наконец, посмотрел на их мрачные лица и с тяжелым вздохом привалился спиной к прохладной стене. Хорошо, теперь остается только работать.

Отец схватил меня за локоть и потащил к лестнице:

– Не здесь, мастер Алво. Ты больше не можешь считать это место своим домом.

Серион. Глава 7

Мы вернулись в особняк, который до недавнего времени я с полным правом, как и Серион, считал своим домом. В дороге молчали, думали каждый о своем. Я – старался не думать вовсе, слишком отвратительные мысли лезли теперь в мою голову. Над словами Сэддока, очень важными словами, которым я пока несколько опасался, все же, доверять, я твердо решил поразмыслить позже, когда хоть немного приведу в порядок свои чувства по отношению ко всему, свершившемуся сегодня. Я и на трезвый спокойный рассудок обычно не отличался объективностью, а с тем хаосом, что творился во мне сейчас, всерьез опасался нанести своими решениями непоправимый вред моим людям.

Уже в холле у лестницы отец обернулся ко мне и как-то по-особому тяжело произнес:

– Ты можешь оставаться гостем в этом доме столько, сколько необходимо, мастер Алво. В случае, если что-то понадобится, ты знаешь, к кому обратиться.

– Спасибо, – я с трудом улыбнулся и, почувствовав, как, помимо моей воли крепко сжимаются зубы, все-таки заставил себя закончить: – Генерал Рэйо.

Отец вздохнул и, мрачно кивнув, ушел наверх, в свой кабинет. Такую знакомую и, одновременно, такую чужую для меня теперь комнату за массивной дубовой дверью. А я молча смотрел ему вслед – этому человеку, с которым мы так много ссорились раньше и так неожиданно легко нашли общий язык теперь. Человеку, который стольким помогал мне, даже когда я не знал и по определению не способен был оценить. Смотрел и чувствовал такую боль, что хотелось выть.

– Мастер Алво, – с тяжелым вздохом Эльин положил руку мне на плечо, – если я могу чем-то вам помочь…

Перестать называть меня этим бездновым мастером, например. Но я знал, что это не в силах брата.

Я обернулся, краем глаза замечая свое отражение в зеркале – бледное лицо и сведенные скулы, и вздохнул:

– Все в порядке, просто… Дай мне немного времени, ладно? Я хочу прогуляться, один.

– Вы знаете, где меня найти. – Коротко кивнул брат. Он старательно избегал смотреть на меня, точно так же, как и я до этого, глядя куда-то в сторону кабинета отца.

Но я почувствовал его взгляд, когда шел к двери. Я заставил себе не оборачиваться, потому что не в силах был сейчас посмотреть ему в глаза и не найти там ни капли той веселой насмешки, с которой Эльин предпочитал обычно общаться со своим младшим братом.

Я вновь позволил себе заблудиться на улицах родного города. Шел куда-то вперед, прячась в узких переулках от людей и случайных взглядов. Не замечал направлений и не запоминал поворотов, просто шел, чтобы идти. Потому что не хотел дать моим мыслям и чувствам догнать меня. Я знал, что пока двигаюсь, один на один с Серионом, они тихо лежат на самом дне сознания, но стоит остановиться, хоть немного замедлить шаг, и они набросятся на меня с новой силой, поглотят целиком и размажут о землю то немногое, что осталось в этом мире от человека, которым я был еще вчера.

Начался дождь. Тот самый мелкий, противный, когда все вокруг словно покрывается призрачной дымкой крошечных капель. Когда тебе вроде не нужно, да и не хочется еще, от него прятаться, и его абсолютно бесполезно пытаться переждать. Ты идешь в него, покрываясь липкой холодной пленкой мороси с ног до головы, пробираешься сквозь его туманное нутро с единственной мыслью – скорее бы это закончилось. В таком дожде совершенно невозможно думать, грустить, радоваться, злиться – можно только идти к той цели, которая оказалась для тебя так важна, что заставила войти в эту пелену, а не пересидеть до более приятной погоды в тепле, с бокалом вина у потрескивающего камина. Я неоднократно замечал, что в таком дожде ты вымокаешь словно изнутри, иначе и, почему-то, гораздо сильнее, чем в любом другом.

Я нашел ближайшую таверну и, купив кружку меда, уселся за самый отдаленный столик в углу, который смог найти. Людей в это время было еще немного, и я был благодарен судьбе хотя бы за такой крошечный подарок. Я пил свой мед, крайне медленно, не ощущая ни его вкуса, ни алкоголя, и всеми силами старался отбивать атаки мыслей, терзающие мой уставший мозг. В конечном итоге я сдался и погрузился в созерцание Нитей. Алу-Ша прав – это потрясающе успокаивает.