Дети ночи

Не успел кто-либо шевельнуться, как Кейт рванулась к Фортуне. Один раз она чуть не упала – ноги сильно дрожали после подъема, но, скрипнув зубами, бегом преодолела остававшиеся десять футов. Она не стала раздумывать, как выглядит в глазах сотен собравшихся стригоев: свалившаяся из-за крепостной стены женщина с диким взглядом, с лицом, все еще перепачканным кровью Лучана, с окровавленными руками, в изодранной одежде…

Первым ее заметил Вернор Дикон Трент. Его глаза под набрякшими веками расширились, рука приподнялась над резным подлокотником тяжелого кресла. Раду Фортуна повернулся и увидел ее мгновением позже.

Поздно!

Кейт поддала Фортуне плечом в грудную клетку. Тот резко выдохнул и уронил Джошуа. Быстро подхватив ребенка, Кейт начала пятиться. Джошуа стал ненамного тяжелее с тех пор, как его похитили; кожа у него была бледной, широко раскрытые глаза – слишком темными и напуганными. Он заплакал.

Стригои зашевелились, из толпы донеслись крики и ругательства. Черные и красные капюшоны откинулись, охранники заорали, пытаясь пробиться через площадку.

К Кейт и ребенку тянулись руки. Она посмотрела на часы. Часы показывали двенадцать двадцать. Поспешно отступив назад, Кейт вскочила на нижний выступ зубчатой стены за несколько мгновений до того, как до нее добрался Раду Фортуна.

Фортуна и все остальные замерли в трех футах от парапета.

Кейт хладнокровно шагнула на камень повыше и вытянула руки с Джошуа над краем стены, крепко сжимая его тельце израненными, кровоточащими пальцами. Внешний слой красного шелка развернулся и затрепыхался на ветру.

– Ни шагу! – крикнула она. – Или я уроню его!

Глава 40

– Ты психованная американская шлюха, – прошипел Раду Фортуна. Он стоял достаточно близко, чтобы Кейт могла разглядеть белую слюну в уголках его губ. – Не думай, что мы тебя отпустим вместе с ребенком.

Кейт вдруг почувствовала себя очень спокойной. Вот к чему привели все ее усилия. Так и должно было случиться. Джошуа перестал плакать и лишь слегка шевелился у нее в руках. Увидев его голенькие ступни, Кейт вспомнила, как они играли ими в ладушки перед сном.

– Отдай нам ребенка, – приказал Фортуна, делая еще один шаг вперед.

– Если не отойдете, я брошу его. – Кейт слегка подкинула Джошуа, крепко держа его под мышками.

Толпа замерших стригоев исторгла единый вздох.

Раду Фортуна отступил на шаг и, повернувшись к Вернору Дикону Тренту, что-то сказал ему скороговоркой по-румынски. Старик сошел с трона и смешался с толпой.

– Доктор, – обратился к ней Трент, – это бессмысленно.

– Да, – ответила Кейт. – Вы правы. – Она не могла посмотреть на часы. Осталось минуты три, наверное. Времени не хватит ни на что. Но она не остановится.

Вернор Дикон Трент пожал плечами. Два дюжих телохранителя вцепились в него с такой поспешностью, будто одно присутствие Кейт уже представляло некую угрозу.

– Если вы собираетесь прыгать, так прыгайте, – произнес старик и отвернулся.

Кейт облизнула запекшиеся губы.

– Освободите его. – Ей пришлось показать кивком, кого она имеет в виду. Раду Фортуна медленно повернулся.

– Священника? – Он громко расхохотался. – Так все это для того, чтобы спасти любовника?

Десяток охранников стояли, направив стволы автоматов в лицо Кейт. Если они выстрелят, Джошуа упадет вместе с ней. У нее устали руки, и уже не оставалось сил держать малыша над темной бездной.

– Освободите его, – повторила Кейт. – Тогда я отойду от края и отдам вам ребенка.

– Нет, – ухмыльнулся Фортуна.

Кейт повернулась и заглянула вниз. Падать придется долго. Чуть повернув руку, она покосилась на циферблат. Двенадцать двадцать два. Слишком поздно. Интересно, успеют ли что-нибудь почувствовать она и Джошуа?

– Да, – послышался из толпы дрожащий, старческий голос Трента. – Освободите священника.

– Nu! – завопил Фортуна. – Запрещаю!

Кейт показалось, что в лице Трента появилось нечто нечеловеческое.

– Освободить! – взревел старик, и на этот раз в его голосе не было ни малейшего признака слабости.

Раду Фортуна моргнул, будто получил пощечину. Он сделал слабый жест палачу, стоявшему возле пики с привязанным О’Рурком. Длинный нож моментально разрезал веревки.

О’Рурк сорвал повязку, размял запястья и обернулся к Кейт.

– Кейт, я не…

– Заткнись, Майк, – сказала она ровным голосом. Единственным звуком в наступившей тишине было потрескивание факелов. – Просто иди.

– Но я…

– Просто иди, радость моя. – Она кивнула в сторону моста и ступенек, ведущих из замка. – По тропе… мимо поляны. Ладно? Потом до поворота, который мы отсюда увидим. Возьми факел и помаши им, чтобы мы знали, что ты уже там. Тогда я отдам им ребенка.

– Пусть будет так, – произнес Фортуна по-английски и повторил по-румынски.

О’Рурк раздумывал недолго. Он молча кивнул, сошел с жертвенного помоста, обошел стол с расставленными кубками и направился сквозь толпу стригоев. Он прихрамывал, но поврежденный протез явно еще функционировал. Плотная толпа расступилась, давая ему дорогу; один из охранников плюнул, когда он проходил мимо, но никто не пытался его задержать.