Дети ночных цветов. Том 2

– Нужно было искать не мой дом, а дом Кевина Костнера, – сказал Томас Мороу. – Его здесь все знают, в отличие от меня, а дома наши все равно рядом.

– Я не знала, – призналась Бонни.

Они прошли в дом Томаса.

– Или можно было попробовать спросить прохожих об Ордилии Конклин. Думаю, те, кто постарше, еще помнят ее.

– Ордилия Конклин?

– Разве Сэнди или Донован не рассказывали тебе о ней?

– Мама мне вообще ни о чем не рассказывала.

– А Донован?

– Немного.

– Может быть, он забыл?

– Разве такое забудешь?

– Я не знаю, – Томас нахмурился. – Так зачем, говоришь, ты здесь?

– Я не говорила.

– Понятно, – его лицо неожиданно просветлело. – Хочешь стать актрисой?

– Что?

– Иначе зачем приезжать в Лос-Анджелес? – снова нахмурился Томас.

– Ты что… Ты совсем ничего не помнишь? О том, что было в отеле Палермо. О том, как уехал в Милвилл.

– Нет. Милвилл я помню. Кажется, я придумал себе отца в лице Бадди Хоскинса и сбежал следом за ним… – Томас глуповато улыбнулся. – Мне тогда было шесть, так что…

– Это кто тебе такое рассказал?

– Гвен.

– Гвен?

– Моя сестра. – Томас снова помрачнел, но Бонни не заметила этого.

– Не знаю, что рассказала тебе сестра, но это не так. – Бонни достала распечатки всего, что смогла найти об отеле «Палермо». – Донован говорил, что почти все, кто находился там, либо сошли с ума, либо покончили с собой.

– Сошли с ума? – переспросил Томас, попытался подавить дрожь, но так и не смог.

– Донован сказал, что и сам был на грани, когда Сэнди нашла его. – Бонни тронула его за плечо. – Эй, с тобой все в порядке?

– Нет, – признался Томас, сделал себе выпить. – Тебе налить? – он снова нахмурился. – Ты ведь уже совершеннолетняя?

– Почти, – Бонни улыбнулась.

– Это хорошо, – растерянно кивнул Томас, выпил, налил себе еще.

– А твоя сестра… – спохватилась Бонни. – Гвен, да? Она ведь тоже была в отеле? Верно? И с ней… Я надеюсь… Надеюсь, с ней ничего не случилось плохого?

– Она не в себе.

– Ох.

– Первые пару лет было вроде бы все нормально, но потом… она начала себя вести странно. Не знаю, что со мной случилось, если бы не Ордилия Конклин, но всем, что у меня сейчас есть, я обязан ей. Можно сказать, что она воспитала меня. Сначала мы лечили Гвен дома, затем пришлось определить ее в лечебницу.

– Но… – Бонни нахмурилась, забыв выразить сочувствие. – Но разве ты не говорил, что Ордилия Конклин была с вами в отеле? И ты… Ты ведь тоже там был. Почему ты и эта женщина спаслись?

– Не знаю, – Томас пожал плечами. – Может быть, потому что мне было шесть, а тете Ордилии за шестьдесят?

– Ребенок и старуха?

– Она бы обиделась.

– Извини.

– Ничего.

– Давно она умерла?

– Почти три года назад.

– Так вот как ты получил этот дом.

– У нее никого больше не было, кроме нас с Гвен. – Томас дождался, когда Бонни кивнет. – А у нас, считай, что никого кроме нее. Была, правда, тетка в Техасе, но она порвала с нами все связи, как только узнала, что Гвен больна.

– И что, ни ты, ни Ордилия не задумались о том, что Гвен могла заболеть из-за того, что случилось с вами в отеле Палермо?

– Я же сказал, что мы почти ничего не помнили об этом. – Томас помялся, но затем все-таки решил продолжить. – К тому же моя мать незадолго до этого сошла с ума и покончила с собой. Мы посчитали, что это наследственность. Ордилия даже потратила кучу денег, чтобы выявить зачатки болезни и у меня, но врачи так ничего и не нашли.

– Сожалею.

– О чем?!

– Ну… То есть… Я имела в виду… – Бонни покраснела, спрятавшись за стаканом мартини.

– Все нормально, – Томас улыбнулся, налил себе еще выпить. – Расскажи теперь о себе. Если ты приехала сюда не за карьерой актрисы, тогда зачем?

– Зачем? – Бонни нахмурилась, поджала губы. – Ты знаешь, кто такая Вера Ренци?

– А должен? В каких фильмах она снималась?

– Она не снималась в кино. Это румынская женщина-психопат. Жила в начале двадцатого века в Бухаресте. Знаменита тем, что убила более тридцати мужчин, в числе которых два ее мужа и сын Лоренцо.

– Понятно, – Томас растерянно хлопнул глазами. – И что с ней не так?

– Я думаю, что ее душа живет во мне.

– Вот как… – Томас снова хлопнул глазами. – Если это какая-то шутка, то…

– Это не шутка! – вспылила Бонни. – Ты что, действительно совсем ничего не помнишь? Как жил в отеле Палермо? Не помнишь Бадди Хоскинса? Не помнишь детей, которые родились там? Не помнишь, как поехал в Милвилл? – она увидела, как Томас качает головой, и замолчала. – Зря я пришла сюда, – тихо сказала Бонни. – Я думала, что ты поможешь мне, как Донован помог моей маме, а ты, кажется, не можешь помочь даже своей собственной сестре.

– Гвен нельзя помочь.

– До тех пор, пока ты не поверишь мне, – нельзя.

– А если поверю?

– Мы можем найти Хоскинса. Можем заставить его исправить то, что он сделал. Доновану это однажды удалось. Почему же не удастся и нам.

– А тебе от этого какая выгода?