Дети павших богов

– Да мы бы их за два часа в Вознесенными клятую землю втоптали, – ворчал кто-то между глотками пива. – Вот уж не думал, что Фарлион окажется таким рохлей. Как это он победил в Сарлазае!

В самом деле, как?..

И все же я выжидал. Время скоро стало брать свое. Даже издали мы видели, что солдаты бродят с места на место, а не держат строгий строй, да и цепь их стала реже – попытка скрыть отсутствующих. Они отвлекались, они утомлялись, их становилось все меньше. Превосходно.

Я велел Эссани с Аритом собрать сильнейших своих вальтайнов, особенно искусных в наведении иллюзий. Мне представили тридцать таких – более чем достаточно.

Мы сделали свой ход ранним утром. Накатывал густой туман – обычное дело для этой части Ары. Но наши вальтайны-повелители еще сгустили его, так что город и охранявшие его солдаты рисовались смутными силуэтами. Густым воздухом трудно было дышать, все кругом отсырело. Рассвет наступил бесшумно. Город еще спал.

Тогда я отдал приказ, разбивший тишину.

Воздух прорезали вопли ужаса. Вскоре к ним добавились возгласы, лязг металла и белые вспышки, выдававшие применение грозовой пыли. Шум резни. Звук бедствия.

Он донесся не от главных ворот – нет, от южных.

Солдаты Антедейла всполошились. Многие кинулись вглубь города, без сомнения направляясь к южным воротам, где шум был громче всего.

Меньше половины остались на месте и, стискивая оружие, вглядывались в туман. Им не довелось увидеть нас заранее. Хотя зрелище того стоило – когда из серого варева наконец вынырнули мы, сотни разом. Мы многократно превосходили их в числе. Мои люди без труда захватывали пленных, принуждали бросать оружие. Убивать почти не приходилось – им было не до драки. Собственно, мы вошли как в открытые двери, насвистывая, руки в карманах, и прошагали по городу, как на торжественном параде.

Я настрого приказал по возможности избегать убийств. «Пока кто-то не приставил клинок вам к горлу, – говорил я, – и вы их не троньте».

Кое-кого из моих такие указания разозлили. Моя решимость подверглась испытанию, когда мы добрались до крепости Гридота на восточном конце. Личная стража у него была опасной и умелой. И отвлеченные нашей уловкой солдаты к тому времени поняли свою ошибку и спешили вернуться в город.

Тут заварилась каша, мы пробивались по узким улочкам к крутому подъему. С теми, кто вставал на дороге, волей-неволей приходилось драться. Владения Гридота занимали скалистую возвышенность над городом. К золотой арке ворот вели две лестницы. Их изгибы получили название «Двойная Змея» и стали зрелищной, но довольно бесполезной городской достопримечательностью.

Резня на них вышла страшная. Нам ничего не оставалось, как перебить всех защитников. На узких ступенях умещались – плечом к плечу – не более троих. Если приходилось махать оружием – меньше.

Вопреки всем стараниям мой клинок стал скользким от крови, кровь заливала мне пальцы и ладони, лицо.

Не жалей я жизней, мог бы зажечь на мече огонь и посбивать противников с лестницы. Это далось бы тем проще, что за нас сражались повелевающие ветрами вальтайны.

Но я не готов был на такие жертвы. Я тратил вдвое и втрое больше усилий, расщепив меч на два клинка и тщательно сдерживая пламя, целя по конечностям, а не в сердца и глотки. И все же я близился к тому состоянию, в котором не хотел бы снова себя увидеть. Вскоре у меня не осталось выбора. Противник дрался свирепо. Смерть не обойти. Происходящее здесь сливалось с прошлым.

Когда мы пробились на вершину лестницы, я, наверное, походил на демона. Залит багровым, руки и клинки пылают. И солдаты мои тоже наводили страх – белые волосы вальтайнов перемазаны красным, мундиры пропитаны кровью. Когда я толкнул двери замка, на красивых каштановых панелях остались кровавые отпечатки.

Внутри стояла жуткая тишина. Стражники замерли по стойке смирно, с неподвижными пиками в руках. Служанки заламывали руки, склоняли голову, исподлобья поглядывая на нас. В преддверии было красиво. За дверями открылся сводчатый мраморный с серебром зал, цветные витражные вставки отражали облачное небо. С двух сторон, подобием Двойной Змеи, вились широкие изгибы двух лестниц. Мои шаги по гладкой плитке оглушали среди внезапной тишины.

Я медленно шагнул вперед, поднял руку, без слов приказывая следующим за мной солдатам: стоять!

– Король Зерит Алдрис приказывает выдать властителя Гридота за измену, – произнес я. – Нам нужен только он.

Мне ответило эхо. Служанки и стражники смотрели молча.

– Если он сдастся, – продолжал я, – мы оставим в покое вас и ваш город.

В душе я беззвучно молился: «Сдавайся, давай с этим покончим!»

Ответа не было.

Я услышал шаги. Из тени под двойной лестницей вышел мужчина в богатом наряде, высокий, прямой, с холеной бородой.

– Максантариус Фарлион.

У него был удивительно сильный голос, редкий в его лета, плохо сочетавшийся с хрупкой фигурой и седой бородой. И лицо, и осанка выражали полное самообладание – и только глаза сверлили меня с беспредельной яростью.