Дети павших богов

Он сидел, повесив голову, посреди маленькой полутемной комнатушки. Полуденный свет сюда не проникал. Под Корвиусом имелись темницы из сплошного серого камня. Я расхаживал вдоль стен, от гнева магия уже искрила на кончиках пальцев. Но шагал я длинными, замедленными шагами. Был здесь и Таре – молча сидел за столом напротив пленного, – был и Саммерин. А из темного угла за нами наблюдала Нура.

– Он задал вопрос, – сказал я.

– Я ничего не сделал. Я уже говорил солдатам Алдриса.

Я оглянулся на Таре и, когда тот молча покачал головой, до белизны сжал кулаки.

– Ты удрал из отведенного беженцам жилья, – напомнила Нура. – И пытался убить нашего солдата.

Я выложил на стол ожерелье. Пленный мельком глянул на него.

– Где взял?

– Нашел.

Я взглянул на Таре – тот покачал головой.

Меня захлестнуло яростью. Огоньки светильников разом вспыхнули, бросив на лицо сидящего жуткие тени.

Время утекало.

– Чепухой занимаетесь, – буркнула Нура и в три легких шага пересекла комнату.

Ее нож вошел пленнику в кисть руки, пришпилил ее к деревянному столу.

Тот придушенно вскрикнул.

– Мы предупреждали, – прошипела Нура. – Не лгать нам!

В комнате потемнело. Магия Нуры всегда действовала неприметно, сжимала тебя так медленно, что заметишь только на полпути к смерти. Но сейчас я чувствовал, как она накачивает в комнату туман страха, как у меня частит пульс, как заодно с яростью и страхом накаляется моя магия.

Я моргнул, и мне привиделась Тисаана с перерезанным горлом, с окровавленным мертвым лицом.

В том-то и дело. Тисаана превратила себя в легенду, но горло ее осталось таким же нежным, череп таким же хрупким, кожа такой же тонкой. Ее так легко было убить.

– Кончай игру! – прорычал я. – Говори, где Тисаана Витежиц!

Пленник молчал. Он смотрел только на Нуру и дышал с короткими всхлипами. Воздух уже отяжелел от ее магии, в темноте с трудом различались лица, страх стал густым, как мед.

– Говори, что вы с ней сделали? – потребовал я.

Саммерин поднял палец, и пленник дернулся всем телом, вскинул и уронил на стол другую ладонь. Так она и осталась, прижатая плашмя. Саммерин второй раз шевельнул рукой, вынудив сидящего повернуться ко мне лицом.

– Отвечай.

Мне не о чем было думать. Огонь горел на кончиках пальцев, разрезал красным нагнанные Нурой тени.

– Я ее только сдал, – сказал он. – Я… я ничего ей не делал. Просто передал им. Я не…

Таре кивнул нам.

Наконец правда, так ее и так.

– Кому передал? – спросил Саммерин.

– Я не могу… не могу.

Он плакал. Округлившиеся глаза были полны слез, взгляд метался по комнате. Нура не отпускала его. Вознесенным ведомо, что он видел в ее тенях.

– Можешь, – бросил я. – Говори, куда ее забрали.

– Не могу.

Я не раздумывал. Не было сил думать. Ни о чем, кроме истекавшего для Тисааны времени.

Мои вторые веки открылись.

Комнату залил слепящий свет. Магия взревела во мне, тело вспыхнуло пламенем, жар опалил воздух.

Саммерин выпустил его, вскинув руки, чтобы заслонить лицо от света и жара. Нура отшатнулась, распахнула глаза, от изумления тоже ослабив свою магию. Не важно. Больше не было нужды наводить на него страхи.

– Вознесенные, Макс! – ахнула Нура.

Она впервые видела меня таким.

– Говори, где она! – потребовал я, едва слыша свой голос за гулом в ушах.

Должно быть, я был страшен, потому что слова полились с его губ, как понос.

– Дворец. Во дворец, во дворец. Ее забрал Авинесс, потребовал ее во дворец. Она там. Но уже мертва. Он собирался ее убить, она уже…

Веки у меня захлопнулись, возвратив меня в плотское тело.

– Она уже мертва, – рыдал пленник. – Ее уже нет. Она уже…

Я был уже за дверью.

На середине коридора я нащупал в кармане чернила для стратаграммы. Поодаль хлопнула дверь камеры, за спиной прозвучали шаги.

– Макс… что это ты?..

Голос у Нуры срывался, но она выдохнула сквозь зубы и овладела собой. Может, в другой раз я бы порадовался, видя, как ее встряхнуло.

Сейчас нет. Было не до того.

Я вытащил из кармана скомканный пергамент и развернул его трясущимися руками.

«Она уже мертва. Ее уже нет…»

Простучали шаги Саммерина, беззвучно подошел Таре.

– Я соберу войска, – сказала Нура.

– Некогда, – процедил я.

С пера уже капали чернила, но я помедлил. С усилием собрал мысли.

Саммерин высказал то, что боялся произнести я:

– У нас оторвали… сколько? Половину сил? Пусть даже меньше. Нам и раньше не хватало людей для захвата столицы. Авинесс как раз этого от нас и добивается.

Он был прав. И ко мне пробилась наконец мысль, как странно, что об этом не подумала Нура.

– Нам нужна Тисаана, – сказала она. – Вернем ее – вернем Решайе. И у нас есть…

Она бросила взгляд на меня и не договорила – мы и так оба услышали эхо других слов.

«У нас есть ты, – сказала она мне в Сарлазае. – У нас есть ты…»

И вот чем это кончилось.

– Нет, – сказал я. – Я не собираюсь бросать своих солдат под ноги Авинессу.

– Так на что ты тогда надеешься?..

– Пойду один. Я ее верну.

– Макс, мало ее вернуть. Нам надо покончить с этим. А этого тебе в одиночку не добиться, как бы ты ни был хорош.

Не было у меня времени ждать да гадать. Слова пленника еще грохотали в ушах, видения Нуры жгли мне глаза, а у Тисааны кончалось время.