Дети победителей

— Армен Григорович сказал, что решать вопрос об оплате мы будем с вами, — объяснил я свой приход, усаживаясь в предложенное мне кресло. На лице хозяина кабинета ни улыбки — ничего лишнего.

— Да, — кивнул директор, — какую сумму вы хотели бы получить?

Я закурил — наверное, десятую сигарету подряд.

— Двадцать пять тысяч долларов — мне, и двадцать пять тысяч — моей коллеге…

Директор молчал, курил, глядя в стол.

— Это большая сумма, — наконец произнес он.

— Большая, — согласился я, — но и работа серьезная.

— Я должен посоветоваться с Арменом Григоровичем, — поднялся он, — подождите, я сейчас вернусь.

Я сидел и думал о том, что в этот момент решается моя судьба: за такие деньги в Перми можно было купить двухкомнатную квартиру. Я чувствовал, что давление мое поднялось… Директор появился минут через пять, сел в кресло и посмотрел мне в глаза.

— Армен Григорович согласен, только не по двадцать пять, а по двадцать.

— Ладно, — облегченно кивнул я головой, — только первую половину через неделю после начала работы, вторую — за полмесяца до ее окончания, договорились?

Нина Петрова и Николай Викторович Плотников ждали меня внизу, у машины. Директор по кадрам смотрел на меня так, будто чего-то ждал. Правда, я это понял потом.

Нина похвалила благоустроенную территорию перед заводоуправлением: фонарики, цветы и прочие прибамбасы. Николай Викторович Плотников ответил с косой улыбкой:

— Да, горожане здесь любят гулять. Сначала мы никого не хотели пускать сюда, но потом забоялись, что люди в отместку перебьют нам фонарики».

Уральский заводчик Григорий Максимович Походяшин в конце XVIII века целое состояние пожертвовал на книгоиздание в России. Глазом не моргнул, а эти боятся, что у них фонарики перебьют… Когда-то этот завод уже принадлежал армянам — Лазаревым, прямым потомкам армянских царей. Наверно, именно поэтому Папян решил приобрести предприятие. От царских аристократов осталась одна вилла в Италии да смутные, как воспоминания, портреты в провинциальных музеях Чёрмоза и Ильинского.

Когда мы сели в машину, у меня сжало в груди — я побледнел.

— Сердце, — сказал я.

— Откинься назад, — скомандовала Нина, — расстегни куртку, дыши спокойно…

Нина схватила мою левую руку и надавила большим пальцем выше запястья. Кофе, сигареты, переговоры… По боли я понял, что там находится какая-то точка, регулирующая давление. Нина работала несколько минут, с силой вращая палец, как пестик в ступе. Другой рукой она открыла окно с моей стороны, чтобы свежий воздух шел прямо в лицо.

Через десять-пятнадцать минут я уже был здоровым человеком. Ну, почти здоровым. Нет, не зря она занимается единоборствами, что-то в этом айкидо есть.

Потом мы думали, обменивались между собой фразами так, чтобы водителю не было понятно, о чем говорим.

Армен Григорович окончил автомобильный техникум и отслужил срочную на Дальнем Востоке. Десять лет назад появился в Николаевске и создал первое частное дорожно-строительное предприятие. Мы прикинули возраст капиталиста и попытались выяснить, куда делись еще десять лет, аккуратно избегаемые в официальных биографиях.

Позднее я догадался — куда.

В тот вечер 1977 года мы с Валерой Южаниновым выпили две бутылки водки — с хлебом и сыром, а утром решили съездить в Кунгурскую ледяную пещеру. Сели на электричку и через два часа были на месте — у каменного портала, ведущего в подземелье.

Когда-то здесь было Пермское море, в котором вызрели первые акулообразные хищники. Потом к небу поднялись горы, известные миру как Уральские, ставшие границей между Европой и Азией — от Ледовитого океана до Каспийского моря. Сама пещера, как говорят ученые, молодая — всего двенадцать тысяч лет. Когда-то здесь прятались местные жители от набегов сибирских татар из-за хребта, а позднее скрывались староверы.

Пещера освещалась разноцветными лампочками, как космос — звездами. Экскурсию вела энергичная женщина, краевед-фанатичка, без умолку твердившая о своей каменной дыре. Дошла до того, будто мы все из нее, из каменной дыры, вышли. Хорошо, прежде чем выйти, мы выпили.

— Только полтора километра из пяти с половиной, изученных на сегодняшний день, доступны экскурсантам. Характерной чертой грота Бриллиантового является богатое убранство ледяных кристаллов, поскольку здесь круглогодично стоит отрицательная температура. К Бриллиантовому примыкает Полярный грот, где можно наблюдать ледяные сталактиты и сталагмиты. За ним следуют гроты Склеп и Крестовый, названия которых связаны с находками здесь убежища, где были кресты, иконы и другие староверческие реликвии. Далее, по протяженной галерее, попадаем в грот Руины Помпеи, представляющий собой причудливое нагромождение камней и гипсовых глыб. В гротах наблюдается значительная разница температур, обусловленная особенностями циркуляции воздуха, наличием расщелин и так называемых «органных труб».

Экскурсовод остановилась.

— Посмотрите вверх! — сказала она. — Вы видите органную трубу, нижнюю часть образования, напоминающего песочные часы…