Дети победителей

В тот же день докладная записка подполковника Сиротенко уже лежала на столе генерала, возглавляющего Управление федеральной службы безопасности по Пермской области.

Внизу, за бортами, качались зеленые водоросли. Над нами проплывали висячие мосты. По берегам стояли двухэтажные кирпичные особняки купеческого происхождения.

Это мы выходили из Кунгура на тихой скорости, чтобы не сорвать шпонку, нарвавшись винтом на какой-нибудь камень. Помню, когда я лечился в Неволино, Сылва была еще судоходной.

Миновали галечный остров, на котором загорала совершенно нагая женщина. Мужики снисходительно улыбнулись — баба не браконьер, только от работы отвлекает. Прошли устье Бабки, справа появилась Спасская гора, с которой начиналась охраняемая территория заповедника.

«Казанка» шла ровно. Сережа Бородулин сидел в носу лодки и курил.

Кунгурские скалы не так суровы, как вишерские. И Спасская гора — такое место, где степные растения составляют уже треть флоры: ковыль перистый, хризантема сибирская, астра альпийская и ветреница лесная. Я повторял эти названия про себя — как древнюю молитву.

А шпонку мы все-таки сорвали, когда прошли Нагаев лог за Спасской горой, перекрывавшей небо правого берега Сылвы.

Николай Ужегов, инспектор рыбоохраны, показал рукой на высоко натянутые поперек реки электропровода.

— Этой весной берега затопило так, что не знали, куда плыть — где юг, где север. Вода поднялась более чем на десять метров. И вдруг налетели носом на эти провода — «казанка» зависла, а потом перевернулась. Мы были в сапогах и теплых куртках. Спаслись только потому, что следом шла вторая лодка. А бинокль, аппаратура, вещи — все утонуло.

Сорвали шпонку, подгребли к берегу. Николай и Владимир, его помощник, склонились над «Вихрем».

В небе парил, кружил, высматривал добычу канюк. Берег был пробит крупнокалиберными очередями стрижей. В лучах полуденного солнца лежал Зеленый остров, похожий на спящего бронтозавра.

За Зеленым островом началась гора Подкаменная с Черняевским бором: пятьсот метров склона хранят астрагал кунгурский, эндемик Пермского края, не встречающийся более нигде в мире. А всего на горе более 500 видов растений, 150 из которых — реликтовые. Некоторые виды живут здесь с доледникового периода. Трудно представить себе время в реальную величину, точнее — невозможно.

Николай, бывший моряк, по пояс голый, стоял за штурвалом. Мне бросилась в глаза наколка: «Нас любит тот, кто не устает ждать». Вообще, все вокруг было похоже, как концентрические круги на воде.

Впереди показалась церковь из красного кирпича, высоко вознесенная над миром. Неожиданно храм исчез. Потому что лодка пошла по речной петле влево и только потом вышла к скале, на которой стояла деревня Каширино с церковью, будто выросшей из каменных недр скалы.

Галина Сергеевна сказала, что в хорошую погоду с нее виден монастырь на Белой горе. В местечке Усть-Межа по берегам били тысячи ключей. Вода становилась от этого холодней, но не глубже. Сылва мелела, мстительно разрушая берега весной, будто демонстрируя свои скрытые возможности.

— Почему этот полукилометровый плес называется Вороньим?

— Потому что здесь ворон много, — ответил на мой вопрос инспектор, — и рыбы. И браконьеров, конечно. Обратно пойдем — тралить будем, а то река забудет своего хозяина.

Я кивнул. Я знал, что в Николая уже стреляли — мстили за вытащенные из воды сети.

Вскоре вода стала подниматься — чувствовался подпор Камского водохранилища. Поплавки топляков сменились белыми и желтыми кувшинками. Мы пролетали по узким камышовым улочкам так называемых Вятских озер, переполненных рыбой. Мы двигались по живой воде, в малахитовых берегах, сквозящих вечнозеленым сылвенским воздухом.

Три тысячи лет назад древние люди создали здесь культовый комплекс — площадку, обнесенную валами и рвами. В центре находилась овальная яма с жертвенной чашей и черепом животного. Вокруг лежали жертвоприношения: бронзовые пластинки со сражающимися ящерами, хрустальные и сердоликовые бусы, золотые и серебряные перстни со вставками из аметиста, византийские и сасанидские монеты из Ирана, а также хорезмийские.

Человеческих костей пермские ученые здесь не обнаружили.

Три тысячи лет прошло. За это время «венец природы» пронес через все мировые религии культ человеческого жертвоприношения, но трансформировал его так, чтобы не шокировать телезрителей сдиранием кожи. Конечно, гибель в бою или под колесом тогда тоже случалась, но именно сегодня она приобрела торжественную значимость ритуала. Во имя блага оставшихся в живых жрецов и просто оставшихся в живых.

Какой монолог! А что вы хотите? Я регулярно посещал психобольницы, лагеря и погосты — эти оранжереи инакомыслия. Визиты не прошли бесследно.

Мою маму тоже хотели убить. Она была уверена в этом. Позднее начал верить и я. Ее хотели убить армяне и греки, крымские родственники отца. Они ненавидели ее за то, что она была другой — светловолосой, со вздернутым носиком и непонятным языком. Меня они не принимали по тем же причинам — я уральской, а не крымской породы.