Дети победителей

…Чечня обратилась к Шамилю с просьбой или защитить ее, или разрешить покориться русским. Чеченские послы, зная, что за такое предложение им грозит смерть, убедили мать Шамиля передать их просьбу имаму. Пораженный отступничеством матери, Шамиль три дня провел в молитвах. Наконец он услышал решение Аллаха: «Кто первым высказал свои постыдные намерения, дай тому сто ударов плетью». Он ударил мать пять раз и свалился без чувств. Когда же встал, то объявил: «Я просил Аллаха о помиловании, и он приказал, чтобы остальные 95 ударов я принял на себя. Бейте меня, и если кто пропустит хоть один удар, того я заколю тотчас!» Посланников Чечни он отпустил домой… «Среди местного населения сохранялось поверье, будто существует международное правило, согласно которому, если мятеж длится четверть века и его не удается подавить, государство прощает восставшим грехи и отпускает мятежников на все четыре стороны. Шамиль воевал уже 24 года одиннадцать месяцев и семь дней и думал отсидеться в Гунибе, надеясь на прощение».

М. Буянов. Комментарий к «Кавказу» А. Дюма.

* * *

26 августа 59 года, Шамиль — Барятинскому: «Я тридцать лет дрался за религию, но теперь народы мои изменили мне, а наибы разбежались, да и сам я утомился. Я стар, мне 63 года. Не гляди на мою черную бороду, я сед. Поздравляю вас с владычеством над Дагестаном и от души желаю государю успеха в управлении горцами, для блага их»… Шамиль, уже в калужской ссылке, сказал: «Если бы я знал, что Россия так велика, я не стал бы воевать»…

Шамиль боялся, что его везут в Сибирь, и сверялся с компасом всю дорогу, приходя в волнение при отклонении стрелки. (Сибирь в представлениях горцев была адом)…

В Мекке за Шамилем ходили толпы поклонников. Умер он вскоре после переезда в Медину — неудачно упал с коня. Восемнадцать ран, половина из которых получена в грудь, не помешали ему прожить до 72 лет…

«Независимая газета», 1991 год; журнал «Родина», 1994 год.

Все крупные события XX века Порошин объяснял сексуальной мотивацией политических деятелей: ни Троцкому, ни Ленину, ни Сталину бабы не давали, поэтому они брали силой. А про страну конца XX века: «Поменяли шило на мыло». «Во гонит…», — улыбался про себя Сергей Бородулин, слушая старшего товарища.

Правда, во время первой Чеченской он тоже стал думать о том, что ликвидация банковских счетов граждан, инфляция и нищета — неадекватная цена за претензии убогих демократов. Порошин читал лекции, например, по еврейскому вопросу, и про раскулачивание крестьян писал, но только для себя, в стол, а куда с этим в те бездумные годы? Всю жизнь выписывал много литературы. У Николая Сергеевича были отдельные подборки по Китаю, Японии, Вьетнаму и всем остальным странам планеты. Он жил с женой Ретой в квартире из двух комнат, одна из которых целиком была отведена под газетный архив и закрывалась на ключ, чтобы случайный человек не увидел полки с подозрительными папками.