Дети прилива

Она вскарабкалась на ноги – дверь качнулась под ней – и проверила верёвочную петлю у себя на талии. Она глубоко и протяжно вздохнула, ощущая ветер на своём лице. Она посмотрела на Сифа, который встревоженно следил за ней. Он сжал кулаки и стиснул зубы, изо всех сил сосредоточившись на воде.

Элли резко дёрнула верёвку, раз, второй, третий. Раздался неизбежный скрежет камня, и горгулья-кит обрушилась в море.

– Нет! – завопила Анна. – ЭЛЛИ, НЕТ!

Элли шагнула с двери, и море поглотило её. Какое-то мгновение она держалась в воде вертикально, болтая ногами, затем её с силой дёрнуло за талию – горгулья ушла под воду, утягивая её за собой.

Вода вокруг неё устремилась вверх, отдаваясь громовыми раскатами в ушах. Открыв глаза, она увидела перед собой Финна, обхватившего пальцами её шею. Пытающегося придушить её.

Только это был не Финн. У этого мальчика были голубые глаза, цвета летнего неба. А у её брата глаза были зелёные, как у неё самой. Щёки у этого мальчишки были слишком круглые, а нос был не скособоченный, а идеально прямой. Волосы у него были слишком уж золотые, даже под водой, и он был и вполовину не такой веснушчатый, как настоящий Финн. Кажется, он тонул, ведь горгулья тащила их вниз, всё дальше и дальше в пучину. Кажется, он боялся.

Элли вытянула из кармана штанов перочинный нож и полоснула по верёвке. Рука её двигалась медленно под водой, но наконец верёвка разошлась. Горгулья ушла вниз, и она тотчас ощутила, что давление отпустило её талию.

Элли посмотрела на Врага. Оный вперился в неё с остервенелой ненавистью, и выражение это было совершенно чуждым на лице её брата. Она прикрыла глаза.

Мысленным взором она увидела небольшую спальню в приюте, которую они делили с братом. Стены были увешаны его рисунками. На одних были акулы и корабли, и моряки, на других мифические птицы с величественно розовыми и голубыми крылами. Но в основном рисунки изображали девочку и мальчика и их приключения.

Брат лежал в своей кровати, завернувшись в простыни. Кожа у него была бледная, и он дрожал.

Элли зашла в спальню. И хотя вообще-то её там не было, она присела на кровать и положила ладонь ему на лоб, разглаживая его соломенные волосы. Она прилегла на бок и обняла брата покрепче, так крепко, как только могла. И хотя его всё равно била дрожь и ему всё равно было холодно, он улыбнулся.

Элли тоже улыбнулась, хотя начала задыхаться без воздуха. Пальцы её занемели, а перед глазами поплыл туман. Наконец она открыла глаза.

В создании, представшем перед ней, не было ничего от её брата – да и просто ничего человеческого. Кожа оного серела на глазах, в глазах стояла бездонная чернота. Губы исчезли вовсе, остался лишь маленький рот, полный крошечных острых зубов. Череп был слишком велик для оного бледного детского тельца, а спина горбилась частоколом, из которого росли похожие на морские водоросли щупальца. Оный силился царапать её своими хрупкими когтистыми пальцами. Кусочки их отслаивались, словно перхоть.

Оный открыл рот, чтобы завопить на неё, но звук получился слабый и какой-то неведомый. Элли положила руки ему на голову и толкнула. Враг отцепился, упал и начал тонуть вглубь, к крышам Города на дне морском.

Мощные лучи солнечного света пробились сквозь толщу воды вокруг неё, контрастно высветив Город: сотни тысяч зданий теснились в пучине. Элли почувствовала, как боль в груди отпускает, голова делается легче. Она обнаружила, что не может перестать улыбаться. Как странно было снова быть собой. Она подумала о своей маме и о своём брате. Она подумала о Сифе и об Анне.

И вдруг она услышала плывущие к ней сквозь утренний свет из неведомых далей голоса китов.

Ей показалось, будто они поют.

Эпилог Сироты моря

Сиф со всех ног бежал по канализации, протискиваясь сквозь узкие туннели, зажав под мышкой Эллин бушлат. Наконец он был перед небольшой проржавевшей дверью, что вела в Эллину вторую мастерскую. Он распахнул её одним ударом, и его глазам предстал всё тот же беспорядок сваленных вместе инструментов и сломанных приспособлений. Световые блики, отражаясь от воды, испестряли потолок.

– Элли, – завопил он, надеясь, что она появится из-за одного из верстаков. Он прижимал к себе её бушлат. Он был ужасно тяжёлый, карманы были так плотно набиты, что в дюжине мест начали расходиться швы.

– Она жива, – сказал он сам себе. – Она должна быть жива.

Сиф подошёл ко второй двери, которая вела через канализацию в противоположном направлении. Но она была заперта. Он перерыл Эллины карманы в поисках подходящего ключа, но затем, потеряв терпение, врезал по ржавой двери кулаком.

– ЭЛЛИ!