Дети проходных дворов

В целом так оно и было. До конца учебы Саня продал в нашей школе приличное количество фотопродукции. Иметь изображение актеров и певцов на стене у себя дома было очень модно в молодежной среде. В официальной прессе их лица мелькали очень редко или вообще не появлялись никогда. Поэтому фотографии были действительно востребованы.

Вторая подобная партия продавалась уже куда хуже.

В самом конце мая Саня пришел в школу с синяком под глазом.

— Это откуда такой фонарик? — спросил я.

— Бандитская пуля. — огрызнулся Санчо.

— А серьезней!?

— Фотки не продавались уже в нашей школе. Ну, я пошел в 8-ю школу и там на перемене во дворе немного продал. Вот результат. — он вытащил из кармана небольшую пачку денег, пятерками и десятками. — Потом подошли старшаки, забрали остатки фотографий и накостыляли.

Я не мог не рассмеяться. Саня надулся, но не отходил от меня.

— Эх, горе- бизнесмен! Жажда бабла понесла в чужую школу? Саня, ты так скоро все продашь. И учебники и портфель. Мало тебя коньяк поучил.

— Может в столицу за плакатами сгоняем? А? — нерешительно спросил Саня.

Я глянул на его фиолетовый фонарь под глазом и опять прыснул смехом от его неугомонности.

— Жадность тебя погубит!

— Иди ты в жопу. — наконец обиделся Саня. — Тебе что, посидел три часа в ванной, отглянцевал и свободен, а мне продавай! Я как раб у тебя. — ругался Саня, размахивая руками. — Знаешь, как трудно первого уламать купить? Жмутся все на бабки. Потом, конечно их набежит. как угорелых.

— За плакатами можно съездить. Один раз. Больше их не продашь. Некому особо. Ты же на базар не пойдешь их продавать.

— На базар? А это мысль!

Я опять смеюсь.

* * *

Лето врывается в город майками, шортами и мини-юбками. Павел обзванивает каждого из нас и просит придти в студию.

— Я завтра уезжаю в Киев. Пришло время готовиться к вступительным в институт. В столице у меня тетка, у нее подруга репетиторствует, будет меня подготавливать. Ключи от подвала дарю вам.

Мы стоим молча. Без Павла наша компания заметно потускнеет. Он был бесспорным лидером. Всегда заметно взрослее нас и внешне и внутренне. Его родители по специальности периодически работают в Африке. Павел рос с бабушкой и дедом. Они довольно старенькие, и ему приходилось большинство жизненных вопросов решать самостоятельно. Он возится с нами как старший брат с забавными малыми детьми. Но ему интересно быть в этой роли. Он гордится своим предводительством перед сверстниками. Гордится нашим подвалом, нашей группой. Вокруг него всегда вьются девчонки. Парни всего района знают его и уважают. Этот его авторитет тенью падает и на нас. И на районе нас никто никогда не трогает. Нас тоже знают, благодаря Павлу.

В августе он возвращается. Крепкий, мускулистый, улыбчивый. С титулом студента первого курса столичного ВУЗа.

Остаток лета мы играем в студии, ходим купаться в реке, катаемся на лодках. Это последний летний месяц, который мы проводим вместе. С нами постоянно несколько Пашиных друзей, девчонки с района и гитара. Мы засиживаемся до часа ночи в парке, освещенном только Луной. Вечера окутывают город быстрее, год идет к обороту. В этом еще очень теплом воздухе, уже чувствуется запах надвигающейся осени.

— Ну, ты хоть приезжай иногда. — говорим мы Павлу на перроне, ожидая вместе с его родителями электричку.

— Да, конечно, буду приезжать. Каждые выходные! — успокаивает нас Павел и смеется.

Вначале так и было, всю осень он появлялся каждые выходные, навещал родителей и нас. Потом стал появляться все реже. Он менялся. Становился взрослее. Я чувствовал, как он перерос этот подвальчик и нас, как новые друзья и подруги в столице занимают наше место. И это было нормально. Никто не обижался. Паша вырос, перевернул страницу детства, а мы еще нет.

С Кирой мы встречались летом всего один раз. Днем сидели в кафе и дули пепси-колу. Она все лето провела в разъездах с родителями, а потом по очереди у бабушек. Я не спрашивал ее о том парне, а она сама не заводила этот разговор. Но тема эта стояла в моем сознании как прозрачная, но твердая стена, и наши отношения уже не были такими близкими как прежде.

Солнце подкрасило ее волосы оттенком рыжего, открытое легкое платье показывало загорелую кожу. Я любовался ею. Сидя за столиком, она протянула руку и коснулась моей. Это прикосновение было сильнее всех остальных, которые будут у меня потом, в будущем. Я сжал ее ладонь, переплетая наши пальцы.

Юношеская любовь так и останется радужным пятном на всю жизнь. Время сотрет неприятные моменты, с возрастом они станут мелкими и смешными.

* * *