Дети Революций... (СИ)

Смерть апостола Революции. Повесть

"...Идеалисты и пацифисты всегда обвиняют революцию в чрезмерности. Но такая точка зрения вырастает из самой природы революции, которая сама есть чрезмерность истории. Однако такие обвинения произрастают на почве отрицания революции, как таковой. Я признаю революцию".

Л. Троцкий

...Дом стоял на Венской улице и напоминал крепость. Фасад с высоко рубленными маленькими квадратными окнами, протянувшийся метров на тридцать вдоль примыкающей улицы, огражденный с двух сторон надстроенными лоджиями. Высокая металлическая ограда окружала просторный двор, вход в который охраняла сторожевая будка с дежурным охранником.

Дом был достаточно просторен, чтобы вместить жилые помещения и комнату охраны, которая после покушения, организованного Альфаро Сикейросом, увеличилась до пяти человек. Кроме того в доме была установлена охранная сигнализация. При нажатии на кнопку, допустим, в кабинете Льва Давыдовича включалась сирена. Три охранника контролировали металлическую решетку забора, два постоянно находились внутри дома.

Присутствие посетителей строго ограничивалось и строго проверялось охраной. "Наша маленькая крепость", - с гордостью говорил Троцкий и задумывался, сожалея, что погибший в Париже Левушка, мог бы жить здесь вместе с ними и тогда остался бы жив...

Засиживаясь иногда допоздна в гостиной с приехавшими из Парижа Альфредом Розмером, гостившим вместе с женой, Лев часто вслух сожалел о том, что не сберег сына. На все утешения он отрицательно качал головой. "Это моя вина..." - вздыхал он.

Зато чета Розмеров привезла наконец, в Кайокан сына Зины, тихого, спокойного подростка Севу с грустными глазами, которому было уже тринадцать лет. И Наталья и Лев перенесли свою родительскую любовь на внука...

А между тем на мир обрушился "коричневый шторм" и эпицентр политических гроз передвигался на восток Европы, в сторону границ СССР.

Лев Троцкий мучился бездействием, но понимая опасность для себя и своих близких, радовался этому укрепленному убежищу, на далёком от Европы Южно -Американском континенте, с утра до вечера сидел в кабинете и писал книгу о злодее Сталине, который занимал предназначавшееся ему, Льву Троцкому место вождя, и руководителя великой революционной России. Он, Лев Троцкий, избегал называть свою бывшую родину СССР, а говорил и писал: "Советская Россия".

Страстный охотник и рыбак, Лев Давыдович иногда чувствовал себя зверем, запертым в клетке. Для того чтобы как-то прервать тягостное житье на одном месте, он, до покушения Сикейроса, ездил иногда посмотреть на остатки древних ацтекских городов. Но сейчас даже этого невозможно было делать. Правительство Лозаро Карденеса, который относился к Троцкому очень дружелюбно, выставило наружную охрану в доме Троцкого и вооруженный патруль обходил виллу на Авениде Виена, каждый час от заката до рассвета.

Лев Троцкий, беседуя с гостями, говорил, что он читал о том, как русский святой девятнадцатого века Феофан Затворник, привыкая к одиночеству, вначале, когда тоска по просторам земли русской вскипала в душе, поднимался на стены монастыря и смотрел вокруг. Потом через двор стал выходить из кельи только в собор и в трапезную, а потом и вовсе перестал выходить куда либо, "затворившись" на двадцать восемь лет, жил безвыходно в келье и молился днем и ночью.

- У меня еще есть время, - посмеивался грустно бывший глава РВС, - если Сталин попробует меня и здесь достать, то я забаррикадирую двери и буду жить как затворник, не оставляя своего дела, - борьбу за права трудящихся во всем мире...

Охрана называла его Стариком, очень уважала и даже любила. Троцкий по-прежнему обладал даром завораживать людей. А когда начинал говорить о будущем, то загорался и казалось аура бессмертного величия светилась вокруг его седеющей головы и сухой стройной фигуры. И не только члены Четвертого Интернационала, но даже охранники, смотрели на него, как на главнокомандующего будущей мировой революцией и старались всячески ему услужить. Мужественный, яростно сильный Робинс, похожий на героя американского боевика, как-то поговорил с Натальей и предложил ей привезти для старика кроликов, которых он видел на соседней ферме.

- Это не дичь, - улыбаясь, говорил он, - но, все-таки, звери, - я сам охотник и думаю, что Старику это понравится. И потом Старик сможет отдыхать от работы, ухаживая за ними. Да и для нашей кухни подспорье, - смущенно продолжал он...

Наталья рассказала после ужина об этом предложении мужу, и он тут же одобрил решение приобрести этих кроликов.