Дети Революций... (СИ)

Троцкий ещё стоял возле дверей кабинета - по его лицу, бороде и одежде лилась густая, темно-красная кровь.

- Смотри, что они со мной сделали, - закричал Троцкий, увидав охранника.

Робинс, прыгая через три ступеньки, с пистолетом в руке, влетел наверх и, проскочив мимо Старика, ворвался в кабинет.

Наталья, услышав крик и не зная, кто кричал, тоже устремилась в сторону крика и увидала Старика, стоявшего между кабинетом и гостиной, с опущенными, как плети руками, с лицом залитым кровью и без очков...

- Что случилось? Что случилось? - крикнула она и обхватила мужа руками. Она подумала, что муж поранил себя, помогая охранникам в их работе. Светло-голубые глаза Старика остановились на её лице, а губы прошептали:

- Джексон...

Троцкий освободился от объятий жены, сделал несколько неверных шагов и упал на пол во весь рост. Наталья, став на колени, приподняла его голову и держала её в своих руках.

Кровь по-прежнему лилась из раны в голове, обагряя руки Натальи. Вдруг Троцкий открыл глаза. Взгляд его, с трудом удерживая сознание, остановился на Натальи и губы очень тихо, так, что слышала только она одна, прошептали:

- Наташа! Я люблю тебя!

И с трудом продолжал:

- Севу нужно убрать отсюда...

Наталья окровавленной рукой вытерла ему губы и он, хрипло дыша, с трудом продолжил:

- Ты знаешь, Он здесь! Я чувствую... Я понимаю, что Он хотел сделать! Он хотел мне помешать... Но я не дал ему это сделать!..

Хансен и Робинс ворвались в кабинет и увидели Джексона, стоявшего посреди кабинета с пистолетом в дрожащей руке. Лицо его было искажено судорогой...

Робинс прыгнул на него с разбега, свалил на пол и ударил несколько раз рукояткой пистолета по голове.

Видя, что Джексон потерял сознание, и его помощь не требуется, Хансен выскочил назад в коридор и встал на колени перед лежащим Стариком. Троцкий перевел затуманенный взгляд на него и на английском языке, стал говорить, запинаясь и останавливаясь:

- Мы говорили о французской статистике... Джексон выстрелил в меня из револьвера... Я тяжело ранен... Я чувствую, что это конец...

- Он вас чем-то ударил по голове! - стал говорить Хансен, - Он не стрелял!

- Нет! Нет! - не соглашался Старик - Он стрелял в меня!

В кабинете, рыча от ярости, Робинс бил ногами находившегося в бессознательном состоянии Джексона. Кровь лилась из пробитой головы. После каждого пинка голова безвольно дергалась, оставляя кровавые следы на полу кабинета.

- Скажи ребятам, чтобы его не убивали, - прошептал Старик, - он должен жить, чтобы говорить...

Хансен хотел вызвать врача и использовать для этого бьюик Джексона. Но ключей в машине не оказалось, и он, стал обыскивать убийцу. Джексон неожиданно пришел в себя и бессвязно забормотал:

- Они посадят мою мать... Сильвия тут не причем... Нет, это не ГПУ. Я не имею никаких дел с ГПУ...

Подоспевший Робинс открыл гараж, выкатил машину и поехал за доктором. Наталья сбегала на кухню, принесла лед и чистого белья. Стерев с волос и лица густеющую кровь, стала прикладывать к голове лед, чтобы остановить кровотечение. Старик пытался целовать её руки и обратив взгляд на Хансена, прошептал:

- Помогайте Наталье... Мы с ней вместе очень много, очень много лет...

- Нет, нет, все будет в порядке - успокаивал его Хансен дрожащим голосом.

- Нет, - возразил Старик, - я чувствую, что на этот раз они добились своего...

Когда приехал доктор, левая рука и левая нога Старика уже были парализованы...

С воем сирен во двор въехала скорая помощь и почти одновременно, примчались полицейские. Топоча ботинками, они ворвались в кабинет и схватили Джексона, который уже не сопротивлялся. Тут же прибыл начальник тайной полиции, полковник Салазар - строгий человек с большими усами и в черном костюме.

Весь дом заполнили детективы в штатском, в пиджаках, шляпах и пестрых галстуках. Они быстро и нервно переговаривались, что-то искали и, наконец, один из них нашел на полу в кабинете ледоруб с пятнами крови на острие. Тут же щелкал фотоаппаратом полицейский - фотограф. Сыщик, в сером клетчатом пиджаке, в шляпе, блестя черными зрачками, вдыхая и выдыхая воздух через плоский нос, поднял ледоруб за веревочку и показал всем...

...Сильвия, нарядная и оживленная, спешила на встречу с Отто Шослером и его невестой. Она опаздывала и поэтому взяла такси. На ней был легкий, светло-серого цвета костюм с большими отворотами и сиреневая блузка с оборочками на груди из китайского шелка. На голове кокетливо одета маленькая шляпка, и волосы были уложены в высокую прическу.

" И все-таки, какой он милый, - думала она, инстинктивно поправляя прическу, когда вспоминала спокойный, немного исподлобья, сосредоточенный взгляд Фрэнка; его шутливые реплики, произнесенные без улыбки, очень серьезно; его щедрость - если он покупал ей конфет, то не двести или триста грамм, а целый килограмм, а если дарил ей цветы, то огромный букет!

Она несколько раз спрашивала, откуда у него такие деньги и Джексон мрачно отшучивался:

- Места знать надо...