Дети Революции

Выругавшись, Адам захромал к пирсу, шлёпая ботинками по воде. Сзади мелькнула тень и он развернулся, выставляя клинок остриём вперед. Массивная туша беовульфа врезалась в него, снося в воду. Почти ничего не соображая от боли, Адам отпихнул дёргающегося в агонии гримма и вынырнул на поверхность, сотрясаясь в мучительном кашле. Создания ночи остановились у поверхности воды, скалясь и делая пробные выпады. К его счастью, он вынырнул достаточно далеко от берега, что спасло его от прыжка беовульфа.

Одежда и меч тянули Адама ко дну. Он не мог снять тренч, боясь потерять сознание от безумной боли в ожоге. Меч и винтовку он бросать отказывался. Судорожно осмотревшись, Адам заметил неподалёку крупный ствол дерева, плывущий по реке. Повезло. Из последних сил он устремился к нему, борясь со своим весом, тянущим ко дну. Добравшись до плывущего дерева, он вонзил клинок в середину ствола и повис на нём, слабо кашляя.

Он мало помнил из того, что было дальше. Помнил, как он плыл по реке. Дни ли прошли, часы, а может минуты? Ответить Адам не мог. Он помнил, как от холода усилился его кашель, принося с собой новые мучения. Помнил, как его едва не унесло в океан, и как он выполз на пляж, освещённый разбитой на куски луной.

Помнил, как шёл по пляжу рядом со стенами города, на последних остатках здравого смысла ища старый лаз, ведущий в руины под городом. Помнил как шёл по туннелям, кашляя и натыкаясь на стены. Помнил, как выбрался наружу рядом с портовым районом. Ему снова повезло, и никто из горожан его не заметил. Или же не счёл должным оповестить полицию или охотников. Помнил, как он барабанил в дверь заднего входа лавки, с трудом вспоминая условный стук. Помнил, как открывший дверь Таксон, заспанный и удивлённый, спрашивал что-то. Кажется это было о Белом Клыке.

Адам чётко помнил лишь одно.

Свой ответ.

- Нет больше Белого Клыка.

А дальше в памяти была лишь темнота.

Глава 3. Sacrifice

Я не горжусь тем, что сделал. Даже если результат моего поступка стоил того, даже если бы он сам пришёл к этому решению, я этим не горжусь. Но, иногда у тебя просто не остаётся выбора, кроме как между злом и большим злом.

А.Таксон, отрывок из частной беседы.

Краткие периоды сознательности чередовались с долгими часами полубессознательного бреда, в котором он так и не мог понять, кто он, где находится, и что с ним произошло. В те недолгие моменты относительной ясности он слышал чей-то голос, басовитый и хриплый. Кто-то давал ему воду и, скорее всего, перевязывал раны, пульсирующие нескончаемой болью. Большего разобрать не получалось. Всё вокруг было мутным и не имеющим смысла. Голова то кружилась, то чувствовалась словно воздушный шар, то пульсировала, словно бы расширяясь и сужаясь с каждым ударом его сердца. Его бросало то в жар, то в холод, а каждый вздох порождал лишь новую волну боли.

В бреду он видел кошмары.

Он стоял перед Синдер на коленях, готовый выполнять её приказы. Он стоял напротив Блейк, обнажив клинок, а у её ног лежала светловолосая девушка, что была ей дорога. Блейк смотрела на него почти с детской обидой и недоумением.

— Ты же обещал мне, Адам! Ты же обещал!

Гира и Кали, без сомнений и вопросов принявших его в семью тогда, долгие годы назад, так же смотрели на него, и в их взглядах было видно отвращение и ненависть*.

Тела его братьев, устилающие территорию академии, погибшие не за правое дело, а как пушечное мясо, брошенное на баррикады, пока те, кто стоял за этим планом, пожинали плоды его успеха.

Он с трудом мог понять смысл этих видений, но каждое из них приходило с чувством отчаяния, потери и беспомощности. Всё было неправильно. Всё было не так, как он хотел. Блейк должна была быть в безопасности. Его братья, его Белый Клык должны быть героями, защищающими невинных и беспомощных от произвола. Он должен быть рядом с ними, сражаться в первых рядах, строя лучшее будущее...

Адам открыл глаза с коротким вздохом, и попытался приподняться с кровати, непонимающе нахмурившись. Кровать? Он лежал в кровати? Где находилась комната, в которой он лежал? Миссия пошла не по плану?

Миссия. Блейк. Воспоминания. Чужак. Синдер. Предательство.

Он моргнул, неверяще уставившись на свои руки, и нервно рассмеялся. Подобного не могло быть. Это был бред. Белый Клык, его бойцы, они не могли предать его. Они не могли склонить головы перед человеческой женщиной. Это было невозможно. Вне всякого сомнения, он просто бредил. Смех перешёл в кашель, и Адам скривился от боли, мучительно согнувшись. Опустив взгляд на грудь, он увидел наложенные на неё повязки, перекрывающие всю правую сторону, ту, куда ударил кулак Синдер. Осторожно надавив на центр ожога, он поморщился — грудь кольнуло болью. Рана была настоящей.