Дети рижского Дракулы

2 июня. Попросил принести молитвенник. Стало куда теплее.

18 июня. Сегодня опять приходила Ева, принесла подарок – альбом, где собраны все наши фотокарточки тех лет, когда мы жили в мире и покое. Фотокарточки проявляла маменька, она уже почти смирилась с нашим союзом. Она же и утаила от отца альбом, спасла от уничтожения».

Соня замолчала, но глянуть на Гришу не решилась, физически ощущая его страдание в эту минуту. Все же оказалось правдой, что бабушка Данилова потворствовала браку своих детей, став невольной участницей двойного преступления.

– «29 июня. – Голос Сони дрожал. – Разговаривали с Евой, вспоминали, листая альбом. Она тиха и безрадостна. Скучает по Грише. Тот живет в Риге в нашем городском доме. Так печально, что ему нельзя приехать на реку – летом в Кокенгаузене такое раздолье, солнце, купания. А сын томится от жары в городе. Говорят, отец всерьез занялся его воспитанием.

Маленькой Еве лучше. Она рядом, нянюшка ее водит гулять. Здесь сосны, воздух чудесный. Все бы отдал, чтобы увидеть еще раз наши сосны.

4 июля. Не хватает воздуха. Духота. Слонялся по подземелью, искал хоть крохотную щель, чтобы вдохнуть воздуха. Тяжело, тяжело…

16 июля 1886 года. Мне пришла мысль! Как же я раньше не додумался. Жду Тобина или Еву с нетерпением. Не стану записывать, пока не исполнится.

1 августа 1886 года. Ждал столько дней. Позабыл, что хотел просить. Читаю предыдущую запись, и делается страшно. Я стал теряться в собственных мыслях. Что же я хотел просить?

23 августа. Вспоминаю, как водили в церковь причащать деток. Крохотные, как сказочные эльфы, в детских своих одежонках. Батюшка их любил. Но утреннюю службу для нас всегда отдельную делали. Для всех в восемь, а мы до того часа должны были успеть. Отец Николай – святой человек, поддержал нашу семью – такое божье вспоможение, такая поддержка. И без того жили как отшельники, ото всех скрываясь. Раз задумали устроить большой праздник, крестины, даже успели заметку дать в «Лифляндских ведомостях», но потом страшно стало, все отменили. Боялись людского осуждения. А вот батюшка никогда не ставил нам в вину наш союз, он принял его сердцем.

20 сентября 1886 года. Я было уж подумал, что они уехали куда-то и навсегда меня здесь оставили, забыли. Ева была в Европе. Только вернулись. Столько радостных впечатлений у нее, а мне тошно. Тобин ее возил как супругу, ее видел весь свет. Они часто бывают в Риге. Сегодня она торопится на прием к Суровцеву. Какой-то офицер, я его и не помню. Она была так весела, что я со своими мучениями – видит Бог, эти дни были едва ли самыми тяжелыми здесь – не стал ей докучать.