Дети рижского Дракулы

1 окт. 1890 г. Это, однако, новость! У Тобина лепра. А он на меня наговорил. Показал свои язвы… уродливые. Отец Николай утопился после того, как Тобин обнял его, благодаря за все. А потом показал ужасный нарыв на шее. Это было нарочно им сделано! Нарочно! Священник увидел язву и, конечно же, спросил, от чего такое. Тобин прямо и сказал, что проказа. Отец Николай и без того взял на себя наше с Евой венчание. Хоронил ее… такой. Знал небось и тайну ее погибели. А нынче и вовсе наложил на себя руки. Какое мучение знать, что это я повинен в стольких несчастьях. Папенька был прав, из этого чувства не вышло ничего доброго. Нас прокляли ангелы небесные. Нельзя было любить сестру. Но чувство жгло мне сердце, оно и теперь жжет. А она в земле. Но, слава Богу, хоть не в этой камере, не здесь, не в кандалах.

13 окт. 1890 г. Сегодня истекает мой срок. Я буду настаивать, чтобы он выпустил.

26 окт. 1890 г. Он только ушел. Столько дней я не мог достать своих бумаг. Все это время он был со мной. Объявил, что проведет остаток дней, разделяя мое заточение. Мы спали на холодном полу, согревая друг друга, он разделял со мной мою скромную трапезу. Он очень горюет, что повел себя так с Евой. Он был зол. Болезнь эта съедает его разум, он не помнит, что творит. Он просил рассказать, что говорила Ева перед смертью, а когда я сказал, что ничего, – разрыдался. Он не помнит, что между ними произошло! Проплакал все эти две недели на моем плече. Ждет возвращения отца Василия, чтобы покаяться. Хочет принять православную веру. Тобин все это время был англиканской веры.

2 нояб. 1890 г. Жду вестей. Вернулся ли отец Василий? Что делать, не знаю. Ведь больше нет смысла в моем заточении. Тобин внял моим мольбам и вернулся к Эв, заботится о ней. Гриша по-прежнему у родителей, учится в гимназии. По всему видимому, они не знают, как умерла Ева. Тобин сказал им, что та тоже оказалась больна лепрой.

11 нояб. Опять провели несколько дней в разговорах. Он поведал свою историю. Он был болен с детства. А когда вдруг доктора сказали его матери, что белые пятна, возникшие на сгибах локтей и под коленками, – это признак страшной неизлечимой болезни, проказы, он бежал из дому. Скитался. Страшно подумать, бедный, напуганный. Потом оказался в Уилтшире. И всю жизнь боялся попасть в лепрозорий. Вот почему, когда нужно было объяснить родителям, почему я пошел против их воли, он сказал, что я почти при смерти, это лепра, и мой рассудок помутнен, что я не ведаю, что творю. Само у него так вырвалось.