Дети Робинзона Крузо

– Он… – Миха опять провел рукой перед глазами, но теперь будто отгоняя яркую вспышку. – Там была вывеска. Типа неоновой рекламы. Хотя она была весьма…

– Что?

– Ну… Такая ненормальная версия Лас-Вегаса. Страны дураков Буратино… – Миха замолчал.

– Вывеска? – подсказал собеседник.

– Да. Кинотеатр… Кинотеатр для сумасшедших, – тихо закончил Миха.

Ночной гость вздрогнул.

– Ярило-хуило, – то ли процедил, то ли прошипел он. – Не стоило ему вмешиваться! Как все-таки некоторые любят все усложнять! – снова покашливание. – Ну, судя по всему, ты уже о многом догадался сам. Тем лучше. Тем проще. У меня есть шанс помочь тебе, у тебя – помочь мне.

– Не тебе, – вдруг сказал Миха.

– Допустим. Но шансы равны. – Собеседник ухмыльнулся и теперь насмешливо посмотрел на Миху. – Он опять, наверное, заладил про солнечный фаллос, свободный от притяжения женского магнетизма? Старая песня.

Миха-Лимонад снова сжал брелок. И тогда в его голове отчетливо прозвучал голос соломенного деда: «Бабочка-капустница все знает. Собери детские амулеты – они помогут собрать круг». Миха облизал пересохшие губы: о чем речь? И ни слова о женском магнетизме, или… Миха подумал, что совсем недавние воспоминания словно спрятали от него. И брелок действует как… ключик. Вслух он сказал:

– Я не просил ни о какой помощи.

– Это кого ты не просил? Каждую секунду, каждое мгновение своего существования, с той самой минуты, когда вы повторно вошли в немецкий дом! Что, совесть мучает? Иль что-то еще более томительное и беспокойное? «Основополагающее»? Ведь когда-то была золотая солнечная капля – куда, куда она делась? А… Может, ты так до конца и не уверен, как тогда все вышло?

Миха пощелкал языком.

– Слушай, – протянул он, игнорируя последнюю реплику, – эта машина…

– Да-да, рекламно-телевизионный слоган: мир сложнее, чем кажется…

– Я слышал…

– Его голос? – усмехнулся ночной гость? – Или песенку «Я танцевать хочу» в исполнении этих фриков, «Тигровой Лилии».

– Да. И то, и другое.

– Конечно. Многие слышали его голос. Кто-то – глубокий и низкий, кто-то – милое щебетание верной подруги. Кто-то считал свой автомобиль «мальчиком», кто-то «девочкой». Голос и песенка… Кое для кого это было последнее, что они слышали в жизни.

– Если он такой болтливый, – Миха легонько постучал по рулевому колесу, – и такой страшный, ты-то здесь зачем?

– Есть хорошие машины и есть хорошие пилоты.

– Пытаешься запугать?

– Вовсе нет. Скорее, предложить сделку. Предоставить еще один шанс. Тогда я смогу называть тебя «партнер».

– Ты о чем?

– А ты и правда неплохо держишься. Прости, эта демонстрация на Рублевке была необходима, чтобы уж снять все вопросы сразу. Чтобы, чего доброго, не взбрела идея, что сходишь с ума.

– Весьма трогательная забота, но не беспокойся!

– Не могу не беспокоиться: видишь ли, мы нужны друг другу. Можно сказать, просто необходимы! Я действительно могу предоставить тебе еще один шанс, но… Скажи прежде, кто такая «Тигровая лилия»?

– Я не понимаю, – Миха нахмурился.

– Все ты понимаешь. Тигровая Лилия – прозвище одной знаменитой лондонской проститутки времен королей. Книжки все читали.

– А… ну… и к чему все?

– К тому, что за много лет до той Тигровой Лилии, можно сказать, очень давно, до начала времен была еще одна Тигровая Лилия, еще одна великая блудница. – Он сделал паузу, а потом сказал: – Звали ее Шамхат.

Миха вздрогнул. Стереосистема Бумера немедленно включилась. Ночной гость кивнул, успокаивающе похлопал по панели:

– Ну-ну, хватит, – он подождал, пока музыка смолкла, и продолжил: – И она помогла одному молодому богу. Влюбилась, наверное. За это Великая мать наказала ее вечностью. Сделала одной из богинь блуда.

И он снова похлопал по панели. Музыка больше не включалась, но Михе показалось, – как быстро он свыкся с этой дикой системой координат, – что автомобиль сейчас внимательно вслушивается в каждое их слово.

Тени в легком преломлении света, скользящие по поверхности воды

(за экраном, когда видел, блядун-красавчик?)

Миха снова зябко поежился.

– Ладно, – осипший Михин голос никак не восстанавливался. – Поконкретней: чего надо-то?

– Закончить кое-что, что началось четверть века назад, – ровно и без всякой игривости сказал гость. Потом бесцеремонно и с какой-то выцветшей эмоцией ткнул указательным пальцем Михе в лоб, провел рукой вниз вдоль лица, и что-то сухое повернулось у него в гортани.

– Ты правильно догадался, – услышал Миха, и остатки этого сухого клокотания еще не выветрились из голоса. – Он сумел ускользнуть от Нее.

Повисла тишина. Миха знал, о чем речь, – здесь ему не требовалось ни о чем спрашивать.

– А ты, как я понимаю, много бы отдал, – Михин собеседник прервал паузу, – чтобы этого никогда не было вовсе. Так вот, я могу предоставить тебе еще один шанс. До определенного момента наши цели совпадают. Ну а дальше каждый воспользуется своим шансом, как сможет.

Тени, скользящие по поверхности воды. Все же один вопрос оставался.

Миха еще раз оглядел ночного гостя. В свете подступающего сумрака все яснее становилось, что в его облике не так.