Дети Розы

— Но камин вам хотя бы понравился? — спросил Мендес. Камин был предметом его гордости, он нашел его в обветшавшем деревенском доме к западу от Вовенарга.

— Тут придраться не к чему.

— Не слишком изукрашен?

— Нет, я же сказала — к камину не придерешься. Просто вещи никогда меня особо не трогали.

— Что не мешало их красть, так? — спросил Тобайас.

Весь разговор он просидел молча. Она резко повернулась к нему, вся — враждебность, но опустила глаза под его холодным пристальным взглядом.

— Мне надо принять ванну, — сказала она. — Моя сумка у вас? Или в машине?

— Ее отнесли наверх.

Она указала на стену над камином:

— Вы вернули Фрагонара.

— Ваш брат его продал.

— Наверняка вас надул.

Тобайас усмехнулся:

— Я позволил ему подумать именно так.

— Вот ведь говнюк, а? — спросила она между прочим. — Точь-в-точь как мой папаша. Думаю, теперь вам понятно, почему моя мать не очень-то дорожила жизнью.

— Мне понятно, что она многим рисковала ради других, — сказал Мендес.

— Да уж, война стала для нее даром судьбы. Она всегда обожала риск. Без него чувствовала себя неуютно.

— В уюте может скрываться опасность, — заметил Мендес. Она посмотрела на него с удивлением. — Маленькие дома, тесные комнаты. Скромные удовольствия. Такие, как любовь. Счастье. Они особенно уязвимы. Но вы еще слишком молоды, чтобы сбрасывать их со счетов.

— Я люблю, когда все необходимое помещается в дорожной сумке, — сказала она. — Только так я чувствую себя в безопасности.

— Бывает, что и простого узелка многовато. Или даже той одежды, что на вас, — сказал Мендес.

Она прикусила губу. На мгновение на ее лице резко пролегли носогубные складки.

— Да, согласна. Но если вы все это знаете, зачем было покупать замок?

Мендес позвонил в колокольчик на длинном бархатном шнуре.

— Это никого не касается.

— Смотрите-ка, работает! — Она захлопала в ладоши. — А ведь он никогда не звонил.

— Поднимайтесь наверх, — сказал Мендес. — Ваши джинсы порваны, а ноги грязные. Переоденьтесь. Потом будем ужинать. Перепелов любите?

Она колебалась.

— Стало быть, вы не против взломщика в своем доме?

— В отличие от моих друзей, — ответил Мендес, — чей фарфор Мустье[27] вы ухитрились разбить, спускаясь по веревочной лестнице, то, что ценю я, унести невозможно.

Девушка ушла, а Тобайас встал и принялся мерить шагами комнату.

— Что ты думаешь? — спросил Алекс.

— О твоем доме? — последнее слово Тобайас произнес не без ехидства. — Особого восторга не испытываю. Ты мог осесть где угодно. Скажем, в Сент-Джонс-Вуд[28].

— Неужели? Но я тебя спросил о девушке. Зачем ты ее сюда притащил? — спросил Мендес. — Обескуражить меня? А? Что это? Злость? А может быть, — голос Алекса помягчел, — легкий намек на свойственное обычным людям вожделение тронул, наконец, и чресла Ансела?

— Это было чистое любопытство.

— Чистое?

— Такое глухое, унылое время года, — сказал Тобайас. — Не представляю, зачем приезжать сюда зимой. Причем добровольно.

— Здесь хотя бы нет дождей. И туманов тоже, — сказал Мендес бодро. — Здоровый климат.

— Темень и сухость, ничего больше, — мрачно заметил Тобайас. — И деревья словно кости, с которых свисают волосы. Что ж, дело вкуса.

Ли спустилась в белом муслиновом платье, перехваченном лентой под едва различимой грудью. Волосы свисали на лицо. От припухлости век не осталось следа. По-прежнему никакой косметики (возможно, просто не оказалось с собой), оживляла ее лицо только синева глаз, заметно потемневших.

— Преобразилась. — И, повернувшись к ним: — Однако для ужина рановато. Чем займемся?

— Могу показать вам дом, — неуверенно сказал Мендес. — Если вам не будет скучно. Он еще не закончен.

— А можно подняться на башню?

— Конечно. На самый верх, если угодно.

Глаза Ли злорадно загорелись.

— А драконов и крылатых змей не боитесь?

— Никто из рабочих их пока не замечал. Но вы босиком.

— Сейчас обуюсь. У меня есть эспадрильи. Минуту.

Каменные ступени лестницы не меняли, и Мендес оказался прав: отопление не могло справиться с восходящим спиралью потоком холодного воздуха. Ли дрожала, и Мендес снял пиджак.

— Вот.

Когда они поднимались, туфли Мендеса цокали, как копыта, девушка шагала беззвучно. У него возникло странное чувство, будто он взбирается по лестнице рядом с привидением.

— Не задохнулись? — спросил он, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Нет, я могла бы и взбежать наверх.

— И высоты не боитесь?

Они вышли к квадратной башне, в которой камни парапета уже успели заменить новыми. Отсюда даже в темноте было видно очень далеко. Склон горы, резко выделяющийся на фоне неба, а внизу — едва различимые силуэты деревьев и упавших камней. Можно было видеть даже покинутую деревню. Дальше, за горизонт, уходила река.

— Здесь вы в полной безопасности, — сказал Алекс.

— Я еще ребенком лазила по черепице как раз над старым бальным залом, — отрезала она. — Вы его будете восстанавливать?

— Увидите через несколько минут.

— Посмотрите вон на те старые дома. Их жители питаются одними бобами. И чечевицей. Это вам известно?

— Сейчас там уже никто не живет.

Она помолчала. Потом вдруг спросила:

— A santons[29]? Они вам нравятся?