Дети Рыси

Тот с непроницаемым лицом выслушал весть, не сказав ни слова. Безудержная холодная ярость охватила Джучибера. Ещё не погасло пламя погребального костра его отца, а старейшины и нойоны уже начали своевольничать. Больше всего раздражала мысль о том, что он не может немедленно бросить всё и скакать в угон за конокрадами. Он всё ещё продолжал смотреть на погребальный костёр, но его руки машинально подтянули боевой пояс с висевшим на нём палашом. Хотелось выхватить клинок и рубить, рубить, рубить…

Джучибер усилием воли держал себя в руках. Побелевшие пальцы смяли жёсткую кожу боевого пояса, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Содохай терпеливо ждал рядом, переминаясь с ноги на ногу.

– Собери есаулов и сотников,– негромко приказал Джучибер.– Поставь двух нукёров на каждой дороге у вала. Как окончится тризна, пусть заворачивают багатуров и воинов в оба куреня Далха-Кота. И постарайся не привлекать внимания….

Сейчас, думы и мысли людей были направлены на похоронный обряд, и никто не знал о набеге. Нынче было не время, ибо Джучибер желал сохранить торжественность похорон, и не хотел портить поминальной тризны отца.

Содохай наклонил голову в знак того, что понял приказ, и потихоньку стал выбираться из толпы. По дороге он забрал с собой нескольких наиболее верных и преданных роду Хайдара людей. Небольшой кучкой они собирались в том месте, где Содохай оставил своего коня.

По окончании похорон Джучибер возвратился в Баргу вместе со всеми старейшинами и нойонами. Оказавшись в отцовском курене, он первым делом направил своего скакуна к юрте сестры. Дозорный из таурменов шагнул, было, ему навстречу, но, узнав его, отошёл в сторону. Откинув входной полог, Джучибер шагнул в юрту.

– Сузге! Тунгкер! – позвал он.

Сестра стояла посреди юрты, прижимая голову к груди своего молодого мужа. Она повернула к Джучиберу своё заплаканное лицо.

– Прости сестра, что я вынужден в такой тяжкий для всех нас час лишить тебя опоры и утешения. Но ты дочь своего отца и должна понять! Тунгкер,– обратился он к зятю.– Бесауды напали на табуны и мне надо спешить с воинами к Овечьему Броду. Я хочу, чтобы ты позаботился не только о Сузге, но и взял на себя наш курень. Сможешь?!

Молодой нойон таурменов вздрогнул от неожиданного предложения. Сын Хайдара оказывал ему небывалую честь. Для коттеров он был иноплеменником, а Джучибер доверяя ему, оставлял его главой ханского куреня вместо себя.

– Да! – хриплым от волнения голосом ответил он.

– Вот и хорошо,– Джучибер повернулся, чтобы уйти.

– Погоди брат,– остановила его Сузге.– Ты когда выступаешь?

– Прямо сейчас.

Сузге подбежала и, обхватив Джучибера за плечи, крепко прижалась к нему.

– Береги себя братец, не лезь на рожон. Помни, из всех родичей – ты у меня остался один! Больше у нас никого нет,– горячо шептали её губы. Карие глаза Сузге вновь наполнились слезами. Джучибер отстранил сестру от себя, мягко поцеловал её в лоб, и круто повернувшись, вышел из юрты.

Джучибер взметнул свое поджарое тело в седло, рванул поводья и направил коня по дороге, ведущей в сторону куреня Барунар, главой которого был Мутулган-багатур. Следом за ним рысил десяток телохранителей. В надвигающихся сумерках из некоторых аилов выныривал то один, то другой всадник. Они пристраивались позади, и вскоре за молодым нойоном скакала без малого целая сотня воинов. Остальные уже ожидали его в куренях Далха-Кота.

В воинском курене Барунар стояло оживление, какое бывает перед выступлением в поход. У костров переговаривались ратники, у коновязей ржали кони, а из походных кузниц доносились звонкие удары молотков по металлу. Кто-то суетился, собирая походные торока и перемётные сумы.

Откинув полог, Джучибер вошёл в юрту, где собрались сотники. Тут же находились старейшины Гуюк и Белтугай, извещённые о случившемся набеге, и Есен-Бугэ – воевода-тысяцкий из куреня Дунгар.

– Мутулган-багатур, все собрались? – спросил Джучибер у старого воина.

– Да. Все.

– Тогда нам не следует мешкать. Выступим прямо сейчас.

– Может лучше подождать до рассвета? – спросил один из сотников.

– Нет. Чем раньше выступим, тем лучше. Иначе Пайкан доберётся до своих кочевий, а там наказать этого вора будет сложнее.

– Думаешь, что застанешь его на добыче? – недовольно спросил Белтугай. Его раздражало, что Джучибер так презрительно отзывается о главе рода бесаудов. Пусть Пайкан и угнал табуны, но он всё же не безродный пастух, а нойон.

– Не думаю,– ответил Джучибер.– Но сможем застать его на переходе и перехватить…

Он не договорил, обернувшись к пологу, закрывающему вход в юрту, из-за которого раздался шум. Тяжёлая занавесь из войлока откинулась, и на пороге показался один из караульных.

– Там пришли гейры, нойон Джучибер. Их старшие хотят говорить с тобой.

Гейров в Барге проживало не более двадцати семей. Из таёжных буреломов на простор степей их выгнал голод. Они занимались тем, что выращивали ячмень или охотились в лесах Волчьей Пади. Так как их было немного, то коттеры знали их всех наперечёт.